из глубокой спинки своего сидения, и повертел головой по сторонам. За панорамными боковыми окнами транспортника ничего не менялось, словно они стояли на месте, а не летели над поверхностью с высокой скоростью.
– Нулевую отметку еще называют потерянным пространством, – заговорил Рохас, вернувшись к панели управления. – Сначала в том районе наблюдались энергетические аномалии, техника давала сбой, выдавала бредовые показания, отключалась и даже ломалась совсем. При более детальном изучении этого места внешние орбитальные сканеры обнаружили… хм… обнаружили ничто, – мужчина пожал плечами, перебирая пальцами по сенсору на панели.
– Ничего не обнаружили? – Эрик хмурился, сверлил затылок полковника взглядом, ожидая объяснений.
– Нет, полковник верно выразился, – заговорила рядом с ним Айрин. – Сканеры действительно обнаружили Ничто. Определенная часть пространства просто была потеряна. Там не было ничего вообще! – она задумчиво поглаживала пальцами свои губы, глядя куда-то в пустоту. – Это словно дыра, но не в планете, а в материи. Куска мира будто нет, вообще нет. Ни электромагнитных импульсов, ни энергетических волн, ни материи, ни газа… Если бы это можно было представить визуально, то… словно ты смотришь на что-то, а этого чего-то просто нет.
– И чем в итоге это оказалось? Получилось узнать? – теперь страх подступил и к голосу Эрика.
– Нет… – в один голос отрезали Айрин и Рохас.
Затем полковник продолжил:
– Вы, конечно, сейчас хотите спросить, за какой радостью мы туда вообще тащимся? – пытаясь разрядить обстановку несерьезным оборотом речи, он лишь вызвал непонимание подчиненных и вернулся к серьезному и более уместному тону. – У меня состоялся довольно тяжелый разговор с Тота Саваном. Тяжелый, потому что мне нужно было узнать у него то, о чем он просто не мог говорить, – полковник вздохнул, – о машинах.
– И он ничего не сказал? – с беспокойством и одновременно с надеждой уточнил Рон.
Неловкая пауза вновь повисла в воздухе. Алекс явно не хотел говорить об этом, но знал, что должен.
– Он сказал. Нарушил при этом все правила и законы своего народа, но сказал. Уж не знаю, чем мы заслужили такую благосклонность с его стороны, но он рассказал мне все, что мог.
На последней фразе он опустил глаза, и его брови сошлись в одну точку. Он хмурился, и Айрин знала, что дело не только в полученной информации, знала, как тяжело было Рохасу осознавать свою ответственность за этот разговор, знала, что его опасения уже вот-вот станут реальностью.
– Полковник, – неуверенно начала девушка, – тут дело не в их благосклонности к нам. Он просто должен был это сказать. Мало что сейчас зависит от него, да и от нас самих, – она словно вышла из своего задумчивого транса и облокотилась на колени, наклонившись вперед.
– И что это значит? – задала вопрос молчавшая до сих пор Лиза.
– Это… –
