сказать, я первым делом подумал: вы из породы детективов, а не медиков. Ваше лицо мне не знакомо, но это я прежде, когда был при деле, знал всех – а с тех пор уже много молодежи в профессию пошло…
– Вот как? Значит, раньше вы были детективом?
– Нет-нет! – Он усмехнулся уже открыто. – Я был, что называется, с другой стороны. Понимаете? Можете не удивляться, что я так легко в этом признаюсь: все старые счета закрыты, срок давности истек, мистер Закон потерял право предъявить мне какие-либо претензии… Так почему бы мне и не рассказать джентльмену вроде вас, каким негодяем я в свое время был?
– Ну, все мы не ангелы, – дипломатично заметил я.
– Это-то верно, но для мистера Закона я и вправду был «за чертой». Сначала – мелкое жульничество, потом как-то незаметно переходишь на кражи со взломом, ну и прочее в том же духе. Рассказываю об этом без особого смущения: я, как вы уже знаете, сменил профессию, это самая что ни на есть правда. В общем, сейчас я в самом деле словно бы о другом человеке говорю, понимаете?
– Вполне!
И это было правдой. Медицина – суровая профессия, так что я никогда не испытывал такого страха перед темными сторонами жизни – включая преступления и, если угодно, возможность общения с бывшим преступником, – как то случается со многими нашими благовоспитанными современниками, даже вполне мужского пола и взрослого возраста. Врожденная предрасположенность, воспитание в раннем возрасте, непреодолимые обстоятельства – все это порой сплетается так сложно, что преступник совсем не обязательно является «дегенеративным типом»: он вполне может быть и занимательным собеседником. Во всяком случае, сейчас мне трудно было бы представить более интересного спутника, чем этот экс-взломщик. Я сидел, попыхивая сигарой, слушал его, не перебивая, чем вскоре и растопил окончательно ледок настороженности, все-таки имевший место в первые минуты.
– Да, сэр, я теперь совершенно другой человек. Пожалуй, этот человек живет лучше, и уж точно достойней меня прежнего. В общем, мне повезло, что я сумел завязать. Но все-таки, – тут в голосе рассказчика вдруг прозвучали ностальгические нотки, – иной раз, особенно посреди безлунной ненастной ночи, меня одолевает такая печаль и тоска, что я прямо-таки с умилением вспоминаю, как бродил по темным улицам с верной «фомкой» в потайном кармане плаща… Смею вас заверить: в своем деле я был человек с именем и репутацией, уважаемый профессионал, один из последних представителей старой школы, а это что-то да значит! Редко бывало, чтобы мы, взявшись за работу, не доводили ее до конца, причем чисто и в должный срок. А все почему? Да потому, сэр, что мы умели ценить ученье – и готовили подлинных специалистов! Чтобы вот так просто на дело пойти – этого у нас, старых мастеров, и в заводе не было: ты сперва распробуй, каков черный хлеб ученичества, а потом начни карьеру с нуля и поднимись по всем ступеням лестницы… в переносном, понятно, смысле, хотя особого
