ждет один джентльмен. Он за мной шел все утро, и для меня единственный шанс избежать неблагоприятных последствий – выйти отсюда в вашем обществе.
– Но я не хочу… – начала было Мона, но выражение его лица ее переубедило. – Хорошо. Идемте в ресторан.
И они вышли под дождь.
Шаг, два, три – и вдруг раздался звук вроде удара бича, и мимо лица Моны пронеслась на безумной скорости свинцовая пчела в смертоносном полете, а ее спутник бросился на незнакомца, стоявшего в дюжине шагов от них. Второй выстрел был в небо, и через мгновение Мона с ужасом смотрела, как двое мужчин катаются по земле, сцепившись в смертельной схватке.
Бой не продлился долго: словно из ниоткуда, возникли трое полицейских, одного из мужчин забрали, а второй вернулся к Моне, счищая с пальто налипшую грязь.
– Такого я от него даже не ожидал! – искренне сообщил он.
Мона, сама не своя от страха, только выдохнула:
– Кто это был?
– Рекс Джодер, мой старый приятель. Уже месяц за мной охотится, – пояснил ее муж.
– А вы, значит…
– Джон Кеддлер, да. И, кажется, я только что потерял клиента. Идемте пообедаем, и заодно я расскажу, как вы можете получить развод, – я ведь немного юрист, сами знаете. И да: позвольте вернуть вам деньги…
Ни один юрист не посмел бы однозначно утверждать, насколько, исходя из условий договора об экстрадикции между Британией и Италией, можно было бы привлечь Мону Кеддлер за совершенное в Риме деяние. Джон Кеддлер мудро воздерживался от этих споров. Он имел беседу с нанимателем; тот обрушился на него водопадом гневных угроз и отправился восвояси. Мона пережидала бурю в безопасном месте – но эта буря была лишь легким ветерком.
Зима сменилась весной, а весна – летом. Итальянское правительство заверило всех заинтересованных лиц, что «история» с убийством Делла Гарда – семейная трагедия, в которой нельзя найти виноватого. Когда лето вновь сменила осень, Мона Кеддлер отправилась в Нью-Йорк.
Как ни странно – хотя супруги встречались за обедом, за ужином и за чаем бесчисленное количество раз, – они доселе ни разу не обсудили как следует вопроса о разводе. И как ни странно, только стоя у трапа отправлявшегося на Нью-Йорк корабля, Мона задала так мучивший ее вопрос.
– Не понимаю, Джек, зачем вы на это пошли…
– На что?
Помедлив, Мона пояснила:
– На этот брак. Вы ведь, по сути, разрушили свою карьеру детектива. И развод… не представляю, как его можно будет получить без… без неприятных подробностей. В Англии ведь все так строго с разводами. И вы теперь, по сути, соломенный вдовец. С моей стороны все это было диким актом эгоизма, но с вашей… Я не понимаю!
Он посерьезнел.
– Все это было сделано по самой невероятной причине.
– По какой же?
Но он был тверд и незыблем:
– Пусть
