style="font-size:15px;"> – Да ладно, детка, чего ты так злишься? Быть распущенной – не преступление.
– Отвали! – Девушка стала яростно вырываться.
В глазах пекло и хотелось просто уйти. Подальше от него. Подальше от этих омерзительных, пачкающих слов. Казалось, с каждой его фразой она очернялась, становилась грязной, как Стаймест и представлял.
Заведя ее руки за спину, Марк толкнул девушку к двери и прошептал на ухо:
– Что я такого сказал? – Он чувствовал, как поднимается и опускается ее грудь. – Ты что, не развлекаешься с Алексом? Или тебя злит, что я об этом говорю? Не надо смущаться своего образа жизни, Уокер.
Агнес напряглась и попыталась вырвать руки, но парень не позволил. Лишь сильнее скрутил их и вжался всем своим телом в ее.
– Ну давай же! – подначивал Марк, наблюдая, как по ее щекам стекают слезы, которые он так жаждал увидеть. – Давай. Признай это! Ты тоже трешься об него? Также стонешь ему в рот?
Глаза Агнес вспыхнули яростью, когда она закричала:
– Ни с кем, кроме тебя, сволочь!
И он остановился. Весь мир остановился.
Марк тяжело выдохнул. Сердце бешено стучало в груди.
А внутри все рассыпалось. Все тупые фантазии с Алексом, все вопросы, все ответы. С ее взглядом. С этими «я-разделяю-твою-боль» глазами.
Ему было плохо. Марк понимал, что эта девчонка пробралась ему под кожу.
Понимал, что не просто влюбился.
А полюбил.
И сходил с ума от чувства вины и бессилия.
Он не был способен поменяться. Даже ради нее.
– Я говорил, что со мной будет больно, Агнес, – прошептал парень, выпустив ее руки.
И едва не задохнулся от облегчения и удовольствия, когда вместо того, чтобы оттолкнуть и убежать, девушка прижалась к нему ближе. Ощущая жар его кожи.
– Не знаю, сколько еще я смогу продержаться, – едва слышно произнесла Агнес, коснувшись губами его шеи.
Марк прерывисто выдохнул, подхватил ее на руки и опустился на край постели. Оседлав его, Уокер доверчиво положила голову ему на грудь.
– У нас ничего не получится. Мы разрушаем друг друга.
– Я не могу тебя отпустить, Агнес. – Вымученный выдох через сжавшуюся до боли диафрагму.
– Почему? – прошептала она дрожащими губами.
Он молчал. Долго. А потом…
– Я разрушен, так? – спросил горько Марк, слегка встряхнув головой. – Скажи мне правду. Что ты видишь, когда смотришь в мои глаза?
Парень повторил те самые слова, и сердце Агнес пропустило удар.
– Согнут, но не сломлен, Марк, – прошептала она. Крошечные бисеринки слез зависли на кончиках ее ресниц.
Стало так оглушительно тихо. Словно все звуки мира исчезли. Обостряя органы чувств. Теплом растекаясь в области солнечного сплетения. Согревая изнутри. Собирая его по кусочкам.
Вдруг все стало так понятно. И его ярость, и ее слезы,
