я заметил впереди свет. Там находилось помещение, служившее входом во множество внутренних комнат и простиравшееся от первого этажа до купола здания над моей головой. Нижний ярус этого обширного круга был наполнен начальниками, воинами и женщинами, с одной стороны было возвышение, там сидело на корточках самое отвратительное животное, какое я когда-либо видел.
У него были грубые, жестокие черты лица обычного зеленого марсианина, но на них лежал отпечаток низменных животных страстей. В его скотской внешности не было и следа достоинства: его чудовищное тело распласталось подобно какой-то громадной безобразной жабе, в то время как шесть конечностей дрожали и ударяли по трону с отупляющим однообразием.
Но самое страшное – Дея Торис и Сола стояли перед ним. Нечто дьявольское было в его больших выпуклых глазах, когда он жадно уставился на совершенную фигуру Деи. Она что-то говорила, но я не мог расслышать слов, так же как не мог понять и его ответа. Дея стояла выпрямившись, с гордо поднятой головой, и даже на расстоянии можно было прочесть на ее лице отвращение и презрение. Она держалась надменно, не обнаруживая ни малейших признаков страха. Это действительно была достойная дочь тысячи джеддаков. Дея представлялась такой тонкой и хрупкой среди толпы воинов, окружавших ее, но эта миниатюрность скрадывалась наполнявшим принцессу величием. Она казалась среди них самой высокой, самой сильной, и я уверен, что они это чувствовали.
В это время Тал Хаджус сделал знак, чтобы комнату покинули все, кроме пленниц. Вожди, воины, женщины медленно исчезли в тени окружающих комнат, и Дея Торис и Сола остались одни перед джеддаком тарков.
Только один вождь колебался перед тем, как выйти. Я видел, как он стоял один, в тени большой колонны, его пальцы нервно играли рукояткой меча, а жестокие глаза с неукротимой ненавистью устремились на Тала Хаджуса. Это был Тарс Таркас, и я мог прочесть его мысли, как в открытой книге, по непритворному отвращению, отражавшемуся на его лице. Он думал о другой женщине, которая сорок лет тому назад стояла здесь. Сумей я в этот момент сказать одно слово ему на ухо – и с царствованием Тала Хаджуса было бы покончено; но он удалился, не зная, что оставляет свою собственную дочь на милость самого ненавистного для него существа. Тал Хаджус встал, и я, испуганный, предвидя его намерения, поспешил к спиральному проходу, который шел с нижних этажей. Никто не помешал мне, я добрался незамеченным до большой двери, ведущей в зал. Я скрылся в тени той самой колонны, где только что стоял Тарс Таркас. Тал Хаджус говорил:
– Принцесса Гелиума, я мог бы потребовать огромный выкуп от вашего народа, с тем чтобы вернуть вас целой и невредимой, но я тысячу раз предпочту удовольствие наблюдать, как ваше прекрасное лицо исказится в агонии; обещаю вам, что пытка будет длиться долго. Десять дней этого наслаждения было бы слишком мало, чтобы выказать всю любовь, которую я питаю к вашей расе. Ужасы вашей смерти будут тревожить сны красных людей всех будущих поколений, они станут бояться ночных теней
