и петь из Сильвии: «Красотка, красотка, красотка кабаре…» Она оказалась певицей из кафешантана. Элла после этого дразнила меня безжалостно, что я влюбился в эту певицу, да так сильно, что уступил ей свою койку.
Результат все-таки был тот, что я очутился на палубе. Через четверть часа после нашего выхода в открытое море все изменилось. «Ксения» зарывалась носом, переваливалась со стороны на сторону, и не прошло пяти минут, как я твердо знал, что я не моряк.
Ветер дул как будто отовсюду. Стемнело и стало очень холодно. Стоны и рвота кругом. Я прибился в какой-то уголок, но ничто не помогало.
К середине ночи я так простыл, что решил идти внутрь корабля. Но не посчастливилось. В проходах, набитых народом, темнота была кромешная. Я вдруг наткнулся на группу женщин, которые стонали, кричали, я ничего не мог понять. К счастью, за мной появился матрос с фонарем. При свете фонаря мы разглядели шестерых женщин, распластавшихся в проходе.
– Что тут происходит? – спросил матрос.
– Ох, батюшка, рожает, и нет никого помочь!
Матрос посмотрел на меня вопросительно:
– Вы доктора найти можете?
– Не знаю, посмотрю. Во всяком случае, нужна горячая вода да второй фонарь.
Меня удивило, что ни одна из остальных пяти женщин не предложила помощи. Я полез в темноте, через тела лежащих, в кают-компанию. Я заметил, что теперь, когда я стал занят, меня перестало тошнить.
В громадной кают-компании горела только одна лампочка. Стоны и оханье, вероятно, многие, как я, в первый раз на море.
– Пожалуйста, есть тут доктор?
Никто не отозвался.
– Есть тогда фельдшер или сестра милосердия?!
Никакого ответа. Я повторил вопрос два или три раза, но ответа не было.
В отчаянии я пошел обратно. По дороге зашел в каюту. Элла спросила меня, что происходит.
– Да там какая-то женщина рожает, а я доктора найти не могу.
– Да вы сами справитесь, смотрите, как вы за Еленкой ходите, – сказала она в шутку.
Я зашел в каюту только потому, что оставил там шашку, на ножнах которой был приклеен санитарный пакет, который, я думал, мог бы доктору или кому-нибудь другому пригодиться. Неужели среди всех этих людей нет акушерки? Но вернулся и нашел только матроса с двумя фонарями и ведром горячей воды.
– Это не очень чистая, – сказал он. – Нашли кого-нибудь?
– Нет, не нашел.
– Так что ж мы будем делать?
– Мы вдвоем справимся.
Я знал, что в санитарном пакете были марганцевые кристаллы. Женщина, которая рожала, была лет 35—36. Я ее спросил:
– Это что, ваш первый ребенок?
– Нет, нет, четвертый.
– Да вы знаете, что делать? – спросил испуганно матрос.
– Да, знаю, – солгал я, видя, что никто не помогает.
Только несколько
