только заботится, что поесть да что попить, раболепствуя пред плотью своею, как пред госпожою?
Те, которые говорят, что невозможно плакать и слезить каждую ночь и день, обличают этим, что они обнажены от всякой добродетели.
Как иной царь без войска пред всяким врагом бессилен и удобопобедим для него, – даже не кажется и царем, а одним из обыкновенных людей, равно как опять и войска без царя или военачальника легко рассеиваемы бывают и уничтожаемы, так есть и плач в отношении к другим добродетелям. Посему воображай, что все добродетели новоначальных суть как бы войско, собранное на одном месте, а царь добродетелей, или военачальник, есть блаженный плач и слезы сокрушения. Он ставит в бранный строй все воинство добродетелей, воодушевляет, наставляет и определяет добре, как надлежит воевать, где, когда и какие употреблять оружия и против каких врагов, каких рассылать разведчиков и каких поставлять вокруг стражей, что надлежит говорить с теми, которых присылают враги, сколько и как, ибо иной раз можно одним этим переговором вспять обратить их всех и победить, иной же раз возможно их обратить вспять и победить совсем не приняв их к переговору… Все это распределяет и установляет плач.
Бывает и плач без духовного смирения, и те, которые плачут таким образом, тоже думают, что такой плач очищает грехи, но они тщетно обманывают себя, потому что лишены бывают сладости Духа, таинственно порождающейся в мысленном сокровище-хранилище души, и не вкушают благости Господа. Почему таковые скоро воспламеняются гневом и не могут совершенно презреть мира и то, что в мире. А кто не презрит сего совершенно и не стяжет ненависти к сему от всей души, тот никогда не возможет стяжать твердую и несомненную надежду спасения, но всегда колеблется сомнением туда и сюда, так как не основал надежды своей на камне.
Плач двоякое имеет действие: и, как вода, погашает слезами весь пламень страстей и омывает душу от скверны, причиняемой ей ими; и опять, как огонь, присутствием Святаго Духа животворит, согревает сердце и воспламеняет в нем любовь и вожделение к Богу.
Всякого исправляет повседневный плач: ведь он слаще пищи и питья.
Неизвестный Афонский Исихаст
О том, как мысль, очистившаяся благодаря присно совершаемой в сердце умной молитве, которая является матерью слез, постигает источник различных помыслов, входящих в душу: какие от Бога, а какие – от демонов. Также о скорби.
Как только снизойдет в душу благодать Божия и воссядет в этой душе, в ту самую минуту и в тот самый момент чистая и трезвенная мысль чувствует и ощущает, что пришла в душу и вселилась в ней благодать Божия. Престол же мысли находится посередине лба, в самом высоком месте человеческого тела, как в специальной и высокой дозорной башне, откуда видно все и повсюду. И как только она почувствует, что что-то приближается к душе, тотчас извещает об этом ум человека, чтобы тут же прибежал
