«Культура» и погрузилась в старое черно-белое советское кино. Показывали «Девчат». Хороший, наивный фильм, где даже зловредная антигероиня выглядела неуклюжей добрячкой на фоне нынешних льстиво-хитрых соблазнительниц-убийц.
Виола не заметила, как быстро наступила ночь. Андриан все еще сидел за монитором. Рядом на столе стояла та же бутылка с кухни, но уже почти пустая. Она даже не помнила, когда он за ней ходил.
– Идешь спать? – поинтересовался он.
– Да, уже поздно.
– Я тоже сейчас приду.
Она знала, что означают эти слова. Была мужней женой, как говорила ей мать. Все было закономерно. Раз ему так нужно, следовательно, и ей тоже. Должна покориться, все нормально. Разве это важно, что ей это безразлично? Разве ее об этом спрашивают? Разве кого-то интересует, что ей это не нужно? Уставшая, огорченная…
Андриан приходит в их «женскую» спальню и ложится рядом под розовое одеяло. От него разит коньяком и какими-то духами.
– А хорошо вам здесь обеим спится, правда? Я уж и забыл там, на холодной твердой коже дивана, – говорит так, будто просто пришел сюда ночевать.
Она вся натягивается как струна, руки и ноги леденеют и не слушаются, душа сжимается в маленький бутон и вся дрожит, дрожит, настроившись против вторжения извне.
– Хороший фильм посмотрела? – Муж сухо целует ее в ложбинку между грудей, сжав их руками вместе.
– М-гу, – сомкнув веки, отвечает она тихонько.
Он одной рукой стягивает с нее тоненькие кружевные трусики. Проводит рукой по ноге и отводит ее в сторону.
– Ну, что ты как деревянная? – нетерпеливо спрашивает.
– Я… нет, я просто устала. – Она неохотно обвивает его худощавый торс руками.
Должна, потому что иначе будет ссора, возмущенное громыхание дверями и «немецкий язык»-молчанка целую неделю.
Это быстро заканчивается. Андриан тут же засыпает, натянув на себя одеяло. Она идет в ванную комнату. Смотрит в зеркало и не узнает в нем себя. Будто чужая, совсем незнакомая растрепанная чувиха… Кто она? Бледная кожа, уставший угасший взгляд. Полпервого ночи? Так и что?! Разве впервые так поздно она ложится спать, разве впервые уступает мужу невзирая на собственную волю? Разве она такая единственная? А что делать-то?!
Пар от мощной струи горячей воды клубится, поднимаясь, и оседает на холодную блестящую поверхность зеркала. Виола задумчиво рисует на нем завитки сердечек. «И чего ей недостает?» – словно спрашивает сама себя о той незнакомке за вспотевшим зазеркальем. «И что собой такого представляет?..» Вдруг у нее темнеет в глазах, кружится голова. Она хватается руками за кран и приседает на край ванны.
Мгновенно видит незнакомку рядом с Орысей, та ей что-то бормочет на кухне. Незнакомка, озабоченная приготовлением еды, что-то кидает в ответ ее доченьке, малая опечаленно выходит из кухни. В маленькой
