территории.
Николай лично провёл его в приёмную Сталина, где на удивление Каганского не оказалось секретаря. По всей видимости, генералиссимус не хотел, чтобы об их встрече знал хоть один лишний человек.
Николай без стука приоткрыл массивную дверь, пропустил туда Бориса и зашёл сам. Каганский оказался в просторном помещении, обшитом деревянным панелями. В центре стоял длинный стол для совещаний, а в углу – ещё один, гораздо меньше, за которым Сталин работал. Лишь настольные лампы – по одной на каждом столе – освещали кабинет, чего было явно недостаточно. Поэтому в полумраке Борис не сразу разглядел силуэты двоих находившихся там мужчин.
– Вот, доставил товарища Каганского, как вы и просили, Иосиф Виссарионович! – отрапортовал Николай, обращаясь к тому, кто стоял чуть в стороне от длинного стола и, как теперь видел Борис, курил трубку.
Без сомнения, это был сам хозяин кабинета. Каганский никогда не видел его вживую – только на плакатах, портретах и в виде многочисленных бюстов и памятников. Другой сидел за столом перед разложенными стопками документов в нескольких папках. Лица этого лысеющего мужчины лет пятидесяти в аккуратном пенсне Борис припомнить не мог.
– Хорошо, товарищ Власик, спасибо. Вы свободны, – произнёс в ответ Сталин с едва заметным грузинским акцентом.
Когда его сопровождающий вышел, Каганский так и остался стоять возле двери, не решаясь пройти дальше. Несмотря на обиду, накопившуюся у него к советской власти за её отношение к генетике, за арест и расстрел Левита и других учёных, Борис не мог не испытывать трепета перед Сталиным, казавшимся безраздельным властелином одной шестой части суши. Даже сейчас, когда вождю было уже почти семьдесят лет и с возрастом он неизбежно всё больше утрачивал былую хватку, находиться рядом с ним человеку неподготовленному доставляло определённые неудобства. Один только взгляд его проницательных глаз, казалось, легко проходил сквозь одежду и кожу, читал мысли. Борис чувствовал себя всё равно что голым и физически, и морально.
– Товарищ Каганский, что же вы стоите, не проходите, не здороваетесь? – наконец, первым нарушил молчание Сталин.
Борис невольно отметил, что по-русски вождь народов говорит очень чисто. В его речи почти не слышалось характерных для грузин искажений, вроде звука «э» вместо «е» или «и» вместо «ы».
– Здравствуйте, товарищ Сталин, – ответил Каганский, сумев побороть волнение. – Здравствуйте, – буркнул он куда-то в сторону второго мужчины. – Я просто… не ожидал…
Учёный медленно двинулся по направлению к столу. Оба внимательно наблюдали за ним.
– Проходите, располагайтесь. – Сталин указал кончиком трубки на один из стульев ближе к тому краю стола, где лежали документы.
Каганский снял пальто и повесил его на спинку стула, а затем сел сам.
– Может, хотите чаю? – предложил Иосиф Виссарионович, продолжая стоять у него за спиной.
Каганскому
