что-то непременно сделать, тогда все будет хорошо…
Она шла за ним, будто вообще не касалась земли ногами, будто ее нес лунный свет, как легкий ветерок несет сухой осенний лист, сорвавшийся с дерева.
Существо вышло во двор и медленно пересекло его, подошло к покосившемуся сараю. Остановилось, плавно повернулось к Тине всем своим огромным косматым телом, посмотрело на нее пристально и внимательно, потом снова подняло руку – или, вернее будет сказать, лапу? Нет, все-таки руку, и этой длинной рукой показало на дверной проем.
Наклонившись, таинственное существо нырнуло в него и исчезло в темноте.
Тина на какое-то мгновение замешкалась. Ей боязно было войти внутрь, страшно было оказаться в темноте сарая вместе с тем существом, но в то же время это казалось очень важным. Оно, это существо, не случайно привело ее сюда…
Страх снова отпустил ее. Тина шагнула вперед – и едва не наткнулась на косматое чудовище. Оно стояло в двух шагах от входа и тыкало косматой рукой куда-то вверх.
Тина подняла голову и увидела подгнившую, покрытую мхом потолочную балку.
– Что… что там? – спросила Тина.
В темноте засветились двумя тусклыми углями глаза гиганта, губы его шевельнулись…
И тут Тина проснулась.
Было уже утро – хмурое, непроспавшееся, как будто с тяжелого похмелья. В избе было полутемно и холодно. Кирилл возился возле печки, снова пытаясь ее растопить.
– Кира, – окликнула его Тина, поднимаясь, – представляешь, мне приснился такой сон…
– Обожди ты! – огрызнулся Кирилл. – Не разгорается никак! Черт, обжегся! – Он затряс обожженной рукой и завертел головой, словно что-то искал.
Сон, который только что казался Тине таким отчетливым, таким удивительным и важным, таял, как снег на ярком солнце, отступал в волглую осеннюю темноту. Ей и самой уже казалось, что не было в этом сне ничего важного, ничего удивительного.
Она встала, вышла на крыльцо.
Над заброшенной деревней низко нависало сырое и серое осеннее небо в несвежих обносках облаков. Ночью прошел первый снег, он выпал на теплую еще землю и почти весь растаял, только кое-где оставались жалкие снежные ошметки. Один такой белый пятачок был перед самым крыльцом. Тина опустила глаза, и вдруг сердце ее провалилось, дыхание перехватило, в глазах потемнело.
– Кирилл! – позвала она негромко и шагнула вперед, наклонилась над снежной коркой, вглядываясь в то, что так ее потрясло.
Это был след.
Вполне отчетливый след босой ноги.
Человеческой ноги?
И да и нет.
Это был отпечаток босой ступни, слишком большой для человека и не совсем похожий на человеческий. Спереди он был слишком широким, пальцы расставлены не так, как у людей, чересчур широко растопырены, особенно большой палец – он отходил от остальных под странным углом. И не было у этого отпечатка обычного сужения посредине, там, где положено быть подъему стопы.
Но
