бога соседней горы, и один из сельских жителей ответил:
– Не горный и не водный бог владеет этим алтарем, но та, кого царственная Юнона из ревности гнала из страны в страну, отказывая в клочке земли, где можно было бы вырастить ее близнецов. Унося на своих руках божественных наследников, Латона достигла этой земли, утомленная своим грузом и иссушенная жаждой. Случайно она выследила на дне долины эту лужицу чистой воды, где сельчане собирали ивовые прутья. Богиня приблизилась и опустилась на колени на берегу, чтобы утолить жажду в холодом потоке, но сельчане запретили ей.
За то, что Латоне отказали даже в возможности напиться воды, богиня жестоко покарала жадных поселян
– Почему вы отказываете мне в воде? – сказала она, – Ведь вода дарована для всех. Природа никому не позволяет претендовать на владение солнечным светом, воздухом или водой. Я пришла взять мою долю простого блага. И я прошу его у вас как помощи. Я не собираюсь омывать в воде мои члены, хотя они утомлены, а только утолю жажду. У меня во рту так сухо, что я с трудом могу говорить. Капля воды будет нектаром для меня; она бы оживила меня, и я сама настаивала бы на том, что, что обязана вам всю жизнь. Пусть разжалобят вас эти дети, которые простирают свои маленькие руки, как если бы для того, чтобы защитить меня»; – и дети ее как раз в этот миг протянули к сельчанам свои ручонки.
Кого бы ни тронули такие нежные слова богини? Но эти сельчане упорствовали в своей грубости; они вдобавок даже стали глумиться и угрожать богине силой, если она не покинет место. И это еще не все. Они вошли в лужу и взмутили ее своими ногами, чтобы сделать воду непригодной для питья.
Латона так рассердилась, что и думать забыла о жажде. Она больше не просила сельчан, но, подняв свои руки к небу, воскликнула:
– Клянусь Зевсом, отныне они больше никогда не смогут покинуть этой лужи, но проведут остаток своих жизней здесь!
И надо же – всё именно так произошло!
Теперь они живут в воде, иногда в нее полностью погруженные, порой поднимая свои головы над поверхностью, или плавая в ней. Иногда они выходят на берег, но вскоре обратно прыгают в свою воду. Они по-прежнему прогоняют приходящих к воде людей своими дрянными голосами, и хотя везде вокруг них вода, они не стыдятся квакать среди нее. Их голоса стали грубыми, глотки – раздутыми, их рты вытянулись от постоянного крика, их шеи сжались и исчезли, а их головы приросли к телам. Их спины зеленые, их непропорциональные животы белые; короче, теперь это лягушки, что живут в мерзкой луже».
Эта история объясняет аллюзию в одном сонете Мильтона «На поношение», которое последовало на написанные им известные трактаты:
Моим трудам воздвигли тьму препятствий
В стране, что вольностью прославлена своей
Гвалт адский весь мой путь сопровождает
Писк кукушачий, вой совиный, лай,
Я вспомнил тех сельчан, что гнусно квакали
На близнецов
