да, припомнил я, что князь этот чем-то вроде контр разведки занимался. Или политическим сыском? То есть фигурой был очень сильной.
– Ты в своём ли уме, девка! Ты же и есть та самая англичанка, от которых эту дорогу закрыли. Наглость твоя просто немыслима. Жаль, что Пётр Алексеич к тебе пристрастен, а то бы мигом в железа заковали и в края холодные отвезли. Так что ни в Мангазею не суйся, ни в Чусовую. Этот путь нынче тоже для иноземцев запрещён. Даже если они фрейлины самодержицы.
Вот так одним плевком в душу этот дядечка и перечеркнул мне все планы на лето.
Глава 10. Будни
Этой ночью Софи долго не спала, досадуя на то, что столь долго вынашиваемые планы сорвались. Обидно было – сама проговорилась Ромодановскому о своём намерении заглянуть в реку Чусовую. Смолчала бы – потом имела бы право честно сказать: не знала, мол. Да и могли об этом просто не узнать: вряд ли там острог стоит или таможня. А вот насчёт Мангазеи – тут куда как хуже. Кто бы мог донести? Ведь всего-то и был об этом один мимолётный разговор. Видимо, приглядывают за корабельным двором, пусть и негласно, зато недреманно.
Пришлось на неопределённое время задержаться здесь: неучтиво уезжать, когда к тебе сам царь пожаловал. Поэтому караван из трёх барж, идущий на Соликамск, в течение буквально пары часов миновал Котлас, по одной заходя в залив, на берегу которого раскинулся лодочный двор. Все эти корытца двигались исправно, просто растянулись из-за того, что не тратили усилий на уравнивание скоростей. В отчётливо видимом флагмане тоже никто не нуждается до самого поворота в Кельтму, где без направляющего будет уже не обойтись.
Все суда по очереди вставали тупыми носами к неподготовленному берегу, поскольку единственная пристань оказалась занята. Капитаны узнавали новости и получали уведомление о том, что «Лещ» в дальнейшем походе участия принимать не будет, после чего продолжали движение. Да, нашему самому быстрому кораблику предстоит на какое-то время стать царской яхтой.
Но пока Пётр завис в мастерских. Конкретно – в токарне, где сейчас гонят массовую продукцию. На потоке стоят прялки – не веретёна, а немудрёные устройства, заглатывающие льняную кудель и скручивающие её в нить, которую наматывают на шпулю. Привод традиционный – от педали, которая через кривошипно-шатунный механизм вращает колесо. Прямо как на картинке девятнадцатого века типа «Молодая пряха у окна сидит».
Молодой царь поочерёдно осваивает операцию за операцией, переходя от одних деталей к другим. Приходится присутствовать и давать пояснения.
Ко мне подошла Фёкла и, поздоровавшись, сообщила о результатах произведённого опроса:
– Соня! Мне тут люди сказали, что Пермь – не какое-то место, а народ, живущий по Каме.
Надо же, я-то думал, что столица Пермского края не попала на карту из-за упущения русских картографов, а выходит, её ещё не основали.
– Герр Питер! Позволь представить тебе капитана гидрографического судна твоего величества «Пескарь» Фёклу Силовну Рубанкину. Фёкла! Пред тобой государь всея Руси Пётр Алексеевич Романов.
Девушка
