может спровоцировать людей на такие действия ради противостояния в любви, которые сильно ранят других. Я буду очень огорчен, если выяснится, что я открыл дверь разделению и желанию уязвить, которые ничего общего не имеют с долготерпением и потребностью покрыть множество грехов. Позвольте мне объяснить, что я имею в виду.
Недавно служение и доброе имя одного из моих друзей были запятнаны из-за «искреннего вмешательства» некоторых людей, которые действовали не с библейских позиций. Для обсуждения дел служения созвали собрание, которое превратилось в строгий допрос с массой упреков и обвинений. Мой друг в это время выздоравливал после тяжелой болезни, он только недавно выписался из больницы, где чуть было не расстался с жизнью из-за высокой токсичности какого-то сильнодействующего лекарства.
Разбирательство продолжалось из-за ответной реакции некоторых людей. По мере того как нападки усиливались, мой друг защищался все более активно. Ему были предъявлены глобальные обвинения в том, что он холоден, жесток, раздражителен, необщителен и недостаточно смирен, и он, подтверждая оценку своих обвинителей, все больше запутывался и становился все более агрессивным. Наконец, он не смог всего этого вынести и покинул собрание. Он сказал: «Я окончательно испортил дело; я не мог справиться с ненавистью по отношению к людям, которые еще несколько дней назад были на моей стороне, приходили ко мне и восторгались моим мужеством».
Он выразился не совсем верно. Он не испортил дело. Он в конце концов очень точно отреагировал на то, что было абсолютно неправильным в их нападках. Он сделал справедливый выбор и бежал от небиблейского вмешательства. Далеко не все конфликты, даже те которые представляются любящим вмешательством, необходимо терпеть.
Я лично знаком с некоторыми из его обвинителей. Они хорошие люди; у них есть мудрость и понимание. Однако они избрали заслуживающий сожаления способ обвинения и процедуры, которые нарушали указания, данные в 18-й главе Евангелия от Матфея, о том, как поступать с теми, кто совершил проступок. Мой друг не был абсолютно невиновен в том, что касается общения с людьми и принятия решений. Временами он бывал открытым и милым, а затем – сдержанным и отчужденным. Он неоднократно говорил за глаза о своих сотрудниках с другими членами команды. Он мог совершить акт самопожертвования, но вскоре после этого жаловаться, что его использовали. Он был (и остается) нормальным грешником. Он также человек с необыкновенно добрым сердцем, желающий возрастать в мудрости и искренне заботящийся о благополучии других.
В комнате, наполненной сердитыми и обиженными друзьями, пошатываясь от переутомления и принятых лекарств, он чувствовал себя не лучшим образом. Никто бы не чувствовал себя хорошо в подобной ситуации. Один человек сказал ему, что к нему относятся с «дерзновенной любовью» для его же блага. И снова я не сомневаюсь в искренности и добрых намерениях его обвинителей, но есть что-то нелепое в событии, в котором
