ну да ладно.
– Маэстрина, а… Это… Ну… – помялся Вебер.
– Кофе не хватит на всех, но сейчас я приготовлю чай, – невозмутимо ответила я. – Очистите пока посуду, я достану еще чашки.
Как своевременно ректор мне презентовал сервиз.
Наконец я разлила всем напиток, присела тоже за стол и произнесла:
– Угощайтесь. Итак. Как вы сами понимаете, никто ничего не принесет вам на блюдечке с голубой каемочкой…
Ректор издал сдавленный булькающий звук, но сдержался и не рассмеялся. Я продолжила:
– Поэтому наша задача – самим взять от мира все, что только можно.
– Так он же не отдаст, – ухмыльнулся осмелевший Вебер и утянул с блюда печенюшку.
– Кто он?
– Мир.
– А! Естественно, что же он, дурак, что ли? Поэтому мы сами все возьмем. Давайте составим план? – Я улыбнулась.
Мужчины переглянулись, и все трое расхохотались. Мой «План покорения мира» ни для кого не был секретом.
– Маэстрина, с вами в любую авантюру! – гоготнул Анри. – А чего отбирать-то будем?
– Веселье, хорошее настроение, приятное времяпрепровождение и… А давайте завоюем славу?
– А давайте, – снова согласился ректор. Вот уж кто наслаждался ситуацией, зная теперь, кто я такая на самом-то деле.
– А какую?
– Анри, Люсьен, на каких инструментах вы играете? Гитара? Барабан? Скрипка?
– Гитара, – сдался Анри. – Но, маэстрина, аристократы все на чем-то играют.
– А на барабанной установке? Именно на ней лучше всего отбивать ритм.
– Вы играете на барабанах? – уточнил Гресс. Он, похоже, легко принял бы уже и этот факт.
Но я его разочаровала.
– Увы, нет. Я не играю ни на одном музыкальном инструменте. Точнее, как бы самую капелюшечку умею… Но лучше не надо.
Я, Мария Каменева, действительно не играла вообще ни на чем. А вот Мариэлла, как девочка из дворянской семьи, умела на фортепиано. Но я-то не она. Тут память тела не поможет, как с танцами.
– А зачем? Мы на праздники всегда приглашаем музыкантов.
– Потому что это увлекательно. Не хотите собрать студенческую группу? Играть что-то свое, молодое, задорное и заводное. Вы, конечно, уже заканчиваете учебу, но еще полгода… Можно повеселиться.
– Маэстрина? – выразительно глянул на меня ректор, намекая, что неплохо бы объяснить и спросить его.
– Магистр, а вы что хорошо умеете делать? Я про развлечения, не про работу или магию. Шахматы? Рисование? Ораторское искусство? Философские дебаты? Ну, давайте же. Чем-то ведь вы занимаетесь в те моменты, когда перестаете быть суровым ректором.
– Я хорошо играю в шахматы, – сдался тот под моим напором.
– О! Магистр, как вы отнесетесь
