дни в Эльтоне усугублялись непогодой и приближающейся зимой. Если раньше день еще можно было отличить от вечера и ночи, то теперь все сутки слились в один большой поток бесконечно тянущихся моментов, среди которых можно было выделить работу, еду и сон.
Развлечения на некоторое время отошли на второй план. Никс продолжал заниматься перевозками. На ближайшее время поездок в Розекс запланировано не было, а он не преминул возможностью самому вписать задачу по доставке в данный мегалополис в свой график, мотивировав это тем, что «ему нравятся данные живописные маршруты, проложенные на пути в это замечательное поселение».
Доставки шли своим чередом, а Никс тем временем находил утешение в «убике» и откладывании «кредитов» на установку импланта по развитию интеллекта. Дорогое удовольствие было выбрано не случайно. Это одно из тех возможностей, о котором он всегда мечтал. Вживление данного механизма должно было улучшить показания его «роба» и соединиться с общей паутиной сознания с помощью нейроимпульсов. Это позволило бы ему решать задачи с неимоверной быстротой. Зачем ему выкраивать лишние доли секунд при подсчете разгруженных коробок он не знал, но мечта оставалась мечтой и единственное что оставалось в этом мире – иметь хоть какую-то цель.
Вечером в один из дождливых дней он все же нашел в себе силы посетить «Спецстар». Не потому что не желал видеть родителей. Нет, наоборот, при возможности он появлялся бы здесь намного чаще, но уж сильно засели в его мозгу воспоминания о разлуке с ними и «робо-няни», снующие повсюду, которые, словом, тоже не давали забыть об обгаженном детстве.
Беседы с родителями Никса всегда начинались и заканчивались одинаково. Мать с отцом, конечно в своем настоящем виде, а не в виде «роба», только видели Никса, и тут же начинали причитать, что он, мол, совсем про них забыл и вечно шляется в своем «скафандре». Каждый раз убеждать их, что это вынужденная мера и, что он ничего поделать с этим не может, надоело. Если в один из первых разов, когда он оказался на пороге «Спецстара», он еще долго объяснялся почему явилась его копия, а не он сам, то в остальных при всех их причитаниях, он просто махнул на это рукой и абстрагировался куда-то далеко, а потом выдавал: «да, постараюсь в следующий раз прийти в своей настоящей форме». Далее следовали диалоги о жизни, об изменениях, о том, что же все-таки сделать, чтобы прекратить эти глупые показушные разговоры с «робом» и увидеть, наконец, сына вживую. Заканчивалось же все слезами матери, отец при этом стоял в стороне и что-то мямлил себе под нос.
Когда он вышел из «Спецстара» дождь уже закончился. Был лунный вечер. Капли падали с водостоков на землю с легким плеском. В лужах отражались огромные небоскребы Эльтона с небольшими забегаловками на их фоне. В каждом текущем ручейке, уходящем в канализационные стоки, можно было заметить едва различимых тараканов. Эти черные насекомые, готовые во что бы то ни стало пережить ядерный апокалипсис, слились с водной гладью и стремились в направлении потока куда-то вглубь города.
Добравшись
