Берджи, когда-то взявший ее на работу в Йель, перешел в Принстон, возглавив недавно созданную славянскую кафедру, и Берберова приняла предложение последовать за ним. В Принстоне ее ждало повышение (вместо ставки «лектора» ей обещали ставку «профессора»), что означало, помимо престижа, прибавку к зарплате. В отличие от Йеля, Берберова должна была иметь дело в основном с аспирантами и преподавать литературу, а не язык. Правда, ее контракт в Принстоне был тоже временным (его продляли каждые три года), но в Йеле ей и этого никто не гарантировал.
И все же Берберова расставалась с Йелем не без грусти: там образовалось много знакомых, появились близкие друзья. Теплые отношения сложились со многими студентами, а также с несколькими аспирантами, ходившими на ее лекции по русскому символизму. Один из этих аспирантов, Мурл Баркер, займет в жизни Берберовой совершенно особое место, став для нее кем-то вроде приемного сына.
Их общение за пределами университета началось с того, что Берберова предложила Баркеру составить каталог той части ее архива, которую она хотела передать в библиотеку Йеля. Эту работу они делали у Берберовой дома, а когда заканчивали то, что было намечено на день, ужинали вместе181.
За эти месяцы Берберова смогла убедиться, что Баркер – на редкость ответственный, добрый и покладистый человек, и прониклась к нему доверием и симпатией. Именно тогда его имя Мурл Берберова заменила на ласковое «Мурик», как и стала называть его в дальнейшем.
Отношения с Баркером сохранятся и после ее переезда в Принстон: они будут регулярно видеться, говорить по телефону и писать друг другу. Письма Берберовой, полученные Баркером на протяжении без малого тридцати лет, с 1962-го по 1990-й, он позднее частично опубликует [Barker 2002; Barker 2003].
Ладить с Берберовой было порою непросто, но Баркер обычно реагировал кротко, а если и обижался, то быстро отходил. Оснований сомневаться в его преданности у Берберовой не было. И все же, когда на горизонте возник Рональд Миллер, человек, который станет постоянным и, как оказалось, пожизненным партнером Баркера, Берберова воспримет этот факт настороженно. Но, узнав Миллера ближе и убедившись, что он не собирается вставать между нею и Муриком, Берберова стала относиться к нему вполне сердечно. Рональд вскоре превратился для нее в Ронни, а затем и в Роника. На Берберову не могли не произвести впечатления и его научные достижения. Защитив диссертацию по экономике в Принстоне (это было еще до прихода туда Берберовой), Миллер стал профессором Пенсильванского университета.
Научная карьера Баркера складывалась далеко не так гладко, что серьезно беспокоило Берберову, пристально следившую за его успехами и всячески ему помогавшую. После защиты диссертации в Йеле (Баркер писал о прозе Федора Сологуба) он преподавал в Пенсильванском университете, но там закрепиться ему не удалось. К радости Берберовой его поиски работы вскоре увенчались успехом: Баркер смог обосноваться в Ратгеровском университете, став со временем
