дающий наследственное дворянство, симбирское общество не считало нашу семью за ровню, и в свои гимназические годы я ощутил это на собственной шкуре. Детки купцов и чиновников относились ко мне с оскорбительным пренебрежением, как к сыну выскочки и «калмыку», и единственное, чем я мог утереть им нос, это своим отличием в учебе. Вы даже представить себе не можете, как я их тогда ненавидел…
– Симбирское общество, в котором вращалась ваша семья, было ничуть не лучше того, что мы с вами сейчас наблюдали через просмотровое окно, только губернского, а не столичного масштаба, – назидательно сказала Бригитта Бергман. – К русскому или какому другому народу эти люди не имеют никакого отношения, поскольку они – не более чем грязная пена над людской массой. Стоит подуть ветру перемен – и вы не найдете от них и следа. При этом и ваш знакомец детства Саша Керенский тоже где-то среди заговорщиков, только пока не на первых и не на вторых, а на третьих-четвертых ролях. Кстати, то, что мы сегодня видели, принципиально ничем не отличается от того, как вели себя некоторые ваши высокопоставленные партийцы, тоже склонные к заговорам, переворотам и убийствам своих лидеров. В этом ряду и весьма сомнительное покушение на вас в восемнадцатом году, и загадочная смерть вашего ученика товарища Кобы, и та мерзость, которую учинил товарищ Хрущев над его памятью, и то, как несколько раз пытались свергнуть самого товарища Хрущева. Но самая главная катастрофа случилась тогда, когда ваша разложившая партия предала коммунистическую идею, сдала позиции и растворилась в пространстве, как будто ее не было, потому что изменниками дела большевизма оказалось даже ее высшее руководство.
– Тут вы правы, товарищ Бергман, – вздохнул Ульянов-Ленин. – Теперь мне очевидно, что сама по себе, только от одной перемены социальной формации, человеческая сущность совершенно не меняется. Чтобы создать нового коммунистического человека, требуется приложить огромное количество труда, а не надеяться, что он появится сам собой.
– Коммунистические люди в вашем новом обществе были, а иначе Советская Россия под руководством товарища Кобы не смогла бы победить Третий Рейх Адольфа Гитлера, – убежденно произнесла Бригитта Бергман. – Но, к сожалению не они определяли у вас политику партии и правительства, ибо им совершенно несвойственно стремиться к власти любой ценой. Однако их антиподы обладают проникающими свойствами жидкого гелия и способны пробраться во все уголки властной машины, вытесняя оттуда настоящих большевиков – иногда просто по возрасту, а иногда путем доносов и интриг. Вон, ваш товарищ Горбачев: сделал большую карьеру – от рядового сперматозоида, каких миллионы, до Генерального Секретаря Коммунистической Партии Советского Союза…
– Уели вы меня, товарищ Бергман, уели! – засмеялся Ильич мелким дребезжащим смехом. – Воистину такой человек всю жизнь остается сперматозоидом,
