любовных стереотипов, которыми были переполнены мои любимые романы, где всегда всё хорошо заканчивалось. Я не была к ним готова, потому что не знала, что это такое.
Раньше моя жизнь была загруженной и однообразной. Но встретив одного художника, я полностью поменяла жизненные принципы.
Мы столкнулись разными и тяжёлыми характерами. Наше первое чувство – ненависть. И это чувство было взаимно. Но потом мы медленно и постепенно растворялись друг в друге, и из ненависти, наше чувство переродилось в самую истинную любовь.
Но, увы, жизнь – не сказка. Всему приходит конец. Он приходит резко и болезненно, и мы ломаемся.
Конец пришёл… Однако, был ли это конец любви?
«Это твой час, о душа, твой свободный полет в бессловесное,
Вдали от книг, от искусства, память о дне изглажена, урок закончен,
И ты во всей полноте поднимаешься, молчаливая,
пристально смотрящая, обдумывающая самые дорогие
для тебя темы —
Ночь, сон, смерть и звёзды».
Уолт Уитмен.
Часть первая
ПАДЕНИЕ
Глава 1
«13»
Май. Длинные теплы лучи весеннего солнца пробивались через жалюзи – закрытые для того, чтобы мы наблюдали за фильмом – и делили кабинет истории, словно на секции. Фильм, как и половина фильмов исторического жанра, был с кучей не состыковок, изменённых событий, дат, и в конечном итоге не нёс в себе никакой полезной информации. С тем же успехом могли бы включить фильм «Бесславные ублюдки».
Этажом выше, в кабинете психолога, что находится прямо над кабинетом истории, снова слышен громкий топот и шум, наверное, какой-то новый тренинг, что придумала наша дорогая, мисс Мелтон.
Нора Мелтон – школьный психолог. Она немного странная женщина, лет тридцати пяти, точный возраст мало кто знает. Глядя на неё, совершенно, не скажешь, что она работает психологом. Мисс Мелтон очень худая, её глаза серые и пустые, волосы всегда небрежно ниспадают чуть выше плеч. Она ни разу не была замужем, об этом она сама сообщила нам, на одном из школьных мероприятий. Вот так взяла, вышла на сцену и начала рассказывать о своей жизни. После этого над ней постоянно подшучивали и издевались парни из старших классов. А сколько прозвищ она получила. Ух, не сосчитать.
В фильме снова кто-то кого-то убивает, и с задних парт доносятся смешки. Мистер Грин ставит фильм на паузу и обращается к нарушителям дисциплины:
– Дин и Зак, я надеюсь, ваша война, которую вы так усердно пытаетесь устроить, несёт такой же важный характер для Америки? – два брата изображали двух раненных из сцены сражения при Сараторге – одного из главных событий Войны за Независимость.
– О, да, разумеется, мистер Грин.
– Что ж, тогда с вас-то я и начну устный зачёт на следующем уроке. Учтите, даты вашей битвы я тоже уточню и спрошу по ним.
Мистер Грин смотрит на Дина и Зака ещё несколько секунд, затем разворачивается и запускает фильм.
День сегодня очень тёплый. В середине мая в Сиэтле всегда погода хорошая, и меньше всего в такую погоду хочется сидеть на нудных уроках. Сейчас бы на пляж Алки-Бич.
– Эй, Лиа,– доносится голос Алана, прерывая моё мысленное путешествие по пляжу, – не дашь списать таблицу по химии, красотка?
Я не была польщена столь приятным замечанием, потому что красавчик школы, спортсмен и «надежда футбола» не делает никому комплименты просто так, кроме своей девушке, а по совместительству моей сестры, Рэйчел. И если произошло чудо, и Алан Моррис сделал вам комплимент – значит ему что-то нужно.
– Меня зовут Элиан, а таблицу я еще не делала, в понедельник ведь сдаем,-ответила я ему и продолжила рассматривать оторванный кусок плитки, которые вот-вот свалится прямо на стол мистера Грина.
– Но ведь твоя подруга зовёт тебя Лиа, могу и я. Можешь отправить сегодня таблицу? – с умоляющим жестом рук он начал ждать ответа.
Скажу честно, я не могла ему отказать. Во-первых, моя сестра меня загрызёт. Во-вторых, мне нравился Алан.
– Ох, ладно, кину на мейл.
– Спасибо, Элиан.
Он отвернулся, а я минут пять ещё смотрела на него, пока меня не толкнула в бок Келли.
–Лиа, хватит пялиться на Алана, в конце концов, он парень твоей сестры,– Келли – моя лучшая подруга, и иногда мне кажется, что она видит меня насквозь.
– Ничего я не пялюсь на него, – огрызаюсь я, хоть она
