и как такой слабонервный человек мог спланировать и провернуть подмену оружия? – поинтересовалась Ира у своих спутников Киры и Федора, и, конечно же, у меня – кошачьего Шерлока Холмса и Эркюля Пуаро в одном флаконе.
Но, Коновалова подобные вопросы не волновали и он продолжил: "Мда, мотив ваш на лицо, Куницын, вы даже не постеснялись нам его озвучить! И хватит притворяться умирающим лебедем, как вы выстрелили в Лорийского видел весь зал, и как он упал, истекая кровью от вашего выстрела, тоже. На револьвере, конечно же, остались отпечатки ваших пальцев, а свидетелей вашей зависти к более талантливому другу мы наверняка найдем немало. Лучше признайтесь сразу, чистосердечное признание смягчает наказание".
– Я никого не убивал. Я больше не буду говорить без адвоката! – в слезливой истерике проговорил Куницын.
– Да уж, пожалуй такой способ убийства человек со слабыми нервами не выберет. Может Куницын и ненавидел убитого, но для расправы скорее выбрал бы яд, – задумчиво проговорила Кира.
– Какие же вы талантливые девушки, – начал, свою совершенно не уместную в данный момент лесть, Федя.
Мой кошачий нюх почуял, как в зал вошли санитары, чтобы забрать тело Лорийского и отвезти его в морг. Пока они упаковывали тело, Савелий невольно кинул взор на большую лужу крови, которая осталась посреди сцены как напоминание об ужасной трагедии, которая здесь произошла. От увиденного, он сел прямо на пол сцены и зарыдал, все повторяя, что он не убийца и что он думал, что револьвер ненастоящий.
– Кровь невинного человека на ваших руках и все это жестокое преступление на вашей совести, – продолжал давить на потерпевшего Коновалов.
После этих слов полупрозрачный актер рухнул в обморок.
– Итак, довел подозреваемого до нервного припадка, – так и запишем в протоколе, вслух сказала Ира.
– Ах ты, дрянная девчонка, дай сюда свою писанину! – с этими словами Коновалов выхватил планшет и удалил файл протокола без всякого зазрения совести.
– Вы вообще в своем уме, Николай Леопольдович? Вы уничтожили процессуальный документ! – заорала разъяренная Ира.
– Нет, я уничтожил всего лишь записочки неопытной стажерки, которая даже не уполномочена вести протокол!
– Позвольте, Николай Леопольдович… – пыталась возразить Кира, заступаясь за подругу, но разозлившийся следователь не собирался никого выслушивать.
– Лекции свои будете читать в другом месте, Кира, у меня нет на них времени! Я убийство расследую, а не в бирюльки играю! – грозно ответил Коновалов и ушел со сцены в компании полицейских, оставив наш квартет в одиночестве.
Благо, мои девочки предусмотрительно включили диктофон, поэтому запись допросов все-таки осталась. А я, пока все это происходило, решил выбраться из сумки, которую Кира оставила на одном из бархатных сидений около сцены и, так сказать, взять расследование в свои лапы.
Глава
