style="font-size:15px;"> – Мистер Макалистер, прибыла мисс Эванс.
Он вскакивает, вытирая ладони о брюки.
– Спасибо, Трейси.
И шагает вперед, глядя на женщину, о которой я слышал, но еще не видел.
Мисс Эванс?
Что, черт возьми, происходит?!
Какой-то звоночек звенит глубоко в моем подсознании. Легкая хрипотца в этом женственном тоне. Не поддающийся идентификации акцент.
Я встаю и поворачиваюсь, чтобы поприветствовать гостью.
И земля уходит у меня из-под ног.
Зрение сужается при виде ее.
Саммер.
Этого не может быть!
Я заставляю себя выпрямиться, импульсивно разглаживаю галстук, не в силах верить собственным глазам. Сначала я замечаю копну светлых волос и кожу, слишком много открытой кожи для осенней Шотландии. И одежда настолько неподходящая, будто она зашла в благотворительный магазин и не обратила внимания ни на размер, ни на цвет. Ее ботинки так же поношены, как и сумка, вероятно, очень тяжелая.
Где, черт возьми, она, по ее мнению, находится?! Ее наряд больше подходит для прогулки по солнечным пляжам Бали, чем по улицам Эдинбурга в сырую и унылую осеннюю пору.
Неужели не понимает, какой сейчас сезон? Неужели ее не волнует, насколько неуместно она выглядит?
Хотя да, это же Саммер, которую никогда не заботило чье-либо мнение, кроме собственного.
Я встречаюсь с ней взглядом. Саммер. Саммер Эванс. Та, которую мы так долго ждали и на присутствии которой настояла бабушка.
На меня нахлынули тысячи воспоминаний, и мое сердце заколотилось в груди.
Она улыбается мне, а ее взгляд переносит меня на двадцать лет назад, к тем же ярко-голубым глазам, к той же бунтарской усмешке.
Я резко отвожу взгляд и накидываюсь на Чарльза:
– Какого черта она здесь делает?!
Его улыбка гаснет.
– Давайте присядем, и я все объясню.
– Я тоже рада тебя видеть. – Она обращается ко мне.
Ее голос тверд, а в ее глазах читается намек на то, что я хотел бы считать раскаянием.
Правда, она никогда не страдала угрызениями совести.
Откуда, черт возьми, она взялась?! Где была все это время?
И, что более важно, почему она здесь?
Она сжала сумку так крепко, что побелели костяшки пальцев. В комнате воцаряется тишина, все смотрят на меня.
– Ну что, присядем? – спрашивает она.
Присесть? С ней? Чтобы услышать завещание моей бабушки? Это, должно быть, шутка.
Какая-то странная, извращенная шутка.
– Да, давайте присядем.
Чарльз жестом указывает ей на стул, помогает пристроить сумку, а я просто стою как дурак и смотрю на нее. На улице льет как из ведра, ее голые руки блестят от воды, одежда прилипает к коже.
Я словно снова на озере, как более двух десятилетий
