больницы. Ты так и будешь сидеть завотделением?
– Наташ, но у нас же все есть, мы ни в чем не нуждаемся. Дети здоровы, мы при работе. Что нам еще надо?
– Конечно, «что нам еще надо»! Ты до конца жизни будешь топтаться на одном месте. У тебя почти законченная диссертация. Если бы ты в свое время не отказался, был бы академиком и жили бы мы в Москве. Но тебе же ничего не надо. Живем в трешке, уже можно было бы подумать о своем доме, но тебя же все устраивает.
– Наташ, ну перестань. Чего ты в самом деле?
– Что «перестань»? Что «перестань»? Ты же давно должен быть главврачом областной больницы, а не нашего захолустного сорокатысячного городка. Неужели тебе самому не хочется карьерного роста? Лена с Мишей школу окончат, надо будет в институт пристраивать, с ректором договариваться. А тебе ничего не надо.
– Чего договариваться-то, пусть сама поступает, а Мише еще рано об этом думать, еще два года учиться. Ты пойми, ну как я буду за себя просить? Я не такой человек. У меня язык не повернется просить Калугина о повышении.
– Хорошо. Я сама позвоню ему и скажу. Думаю, что он ко мне прислушается. А то приходить к нам домой вместе с женой и праздники справлять – пожалуйста, а должность тебе дать, так забыл. – Жена стала собирать посуду со стола.
– Не вздумай даже! Ты меня опозоришь. Еще жена будет за меня ходатайствовать.
– Боже, какой ты тюфяк, Рубин! Ни попросить, ни потребовать для себя – ничего не можешь! Салат в холодильник поставь и посуду помой, – резко сказала она и вышла из кухни.
Он допил чай и подошел к окну. Темнота осеннего вечера скрывала двор, только свет уличных фонарей слабо освещал дорожку и подъезды дома напротив.
– Пап, привет. – Зашел в кухню сын.
– Привет. Как потренировался?
– Нормально. Готовимся, через три месяца областные соревнования. А что на ужин?
– Вот котлеты, салат, и можешь себе бутерброды сделать.
– О, котлетки это хорошо, – обрадовался сын и тут же откусил хлеб и котлету.
– Сядь за стол, поешь и потом посуду помой, – сказал Рубин, похлопал его по плечу и показал на раковину с посудой.
– У-уму… я не уму-у… – жуя, хотел что-то возразить подросток, но понял, что остался в кухне один, и, смирившись, сел за стол.
Тишину ночной комнаты нарушила мелодия сотового телефона. Рубин потянулся и взял его со стула, стоящего у дивана.
– Да, слушаю, – почти шепотом принял он вызов.
– Григорий Степанович, вам необходимо срочно прибыть в больницу. Вы на своей машине? – спросил женский голос.
– Нет, моя машина у больницы.
– Хорошо, тогда за вами сейчас пошлю дежурку, – ответили в телефоне.
– А что случилось? – Рубин сел на диван.
– Калугин сказал всех поднять. Григорий Степанович, приезжайте, тут такое!.. Машина выезжает.
– Хорошо. Приеду, – закончил он разговор и стал одеваться.
– Что
