язык, но мы его понимаем и можем простить его недостатки. Но это не совсем то, что нужно.
– Мне кажется, – сказала миссис Ван Стюйлер, – что мы уходим от темы почти так же далеко, как и от Сент-Луиса. Могу я спросить, Зейди, что вы на самом деле собираетесь делать?
– Не нам говорить, – ответила мисс Зейди, глядя прямо на стеклянную крышу палубной камеры. – Видите ли, миссис Ван, мы не свободные люди. Мы даже не пассажиры первого класса, оплатившие проезд по контрактному билету, который должен их доставить.
– Если вы позволите, – сказал лорд Редгрейв, прекратив свою прогулку по палубе, – это не совсем так. Если выразить это в самой грубой материальной форме, то совершенно верно, что я похитил вас обеих дам и вывел за пределы земного закона. Но есть и другой закон, который обязывает джентльмена, даже если он находится за пределами Солнечной системы, и поэтому, если вы хотите, чтобы вас высадили либо в Вашингтоне, либо в Нью-Йорке, это будет сделано. Вы будете посажены в экипаж, находящийся в нескольких минутах езды от вашего собственного дома или дома мистера Рассела Ренника. Я сам провожу вас до его дверей, там мы попрощаемся, и я отправлюсь в путешествие по Солнечной системе один.
После этого наступила еще одна пауза, пауза, в которой была заложена судьба двух жизней. Они смотрели друг на друга – миссис Ван Стюйлер на Зейди, Зейди на лорда Редгрейва, а он снова на миссис Ван Стюйлер. Это была своего рода дуэль взглядов в три угла, и взгляды говорили гораздо больше, чем могла бы сказать обычная человеческая речь.
Затем лорд Редгрейв, отвечая на последний взгляд Зейди, медленно и серьезно произнес:
– Я не хочу пользоваться неправомерными преимуществами, но мне кажется, что я вправе поставить одно условие. Конечно, я могу вывести вас за пределы известного нам мира и в другие миры, о которых мы почти ничего не знаем. По крайней мере, я мог бы это сделать, если бы не был связан законом, столь же сильным, как само тяготение; но сейчас, как я уже говорил, я просто спрашиваю, будут ли мои гости или, если вы считаете, что это больше подходит к обстоятельствам, мои пленники, освобождены без всяких условий, где бы они ни решили высадиться.
Он сделал небольшую паузу, а затем, глядя прямо в глаза Зейди, добавил:
– Единственное условие, которое я ставлю, – голосование должно быть единогласным.
– В данных обстоятельствах, лорд Редгрейв, – сказала миссис Ван Стюйлер, поднимаясь со своего места и направляясь к нему со всем достоинством, которое подобало бы ей в ее собственной гостиной, – ответ на это может быть только один. Ваши гости или ваши пленники, как вам удобнее их называть, должны быть освобождены без всяких условий.
Лорд Редгрейв слушал эти слова, как человек слышит их во сне. Зейди тоже поднялась. Они смотрели друг другу в глаза, и между ними пронеслось множество невысказанных слов. Наступило молчание, а затем, к неописуемому ужасу миссис Ван Стюйлер, Зейди сказала, едва заметно вздохнув:
– Есть
