«Петрова Любовь Михайловна, на 17.25».
Или:
– Ну сколько можно, я с тобой и так и эдак, а ты опять за свое!
Иванов писал: «Куприянов Никита Осипович, на 17.30».
Или:
– Двойка? Двойка?! Ты хочешь извести свою мать!!! Нет, вы посмотрите на него! Я для него наизнанку выворачиваюсь, а он со мной так! Как не стыдно! Позор!!!
Иванов: «Борисова Анна Глебовна, на 17.35».
Или:
– Дорогой, давай я тебе супчика налью.
– Спасибо, не сейчас.
– Я котлетки пожарила.
– Очень хорошо. Я попозже…
– Ну, отвлекись хоть на минутку, я хочу с тобой поговорить.
– Не мешай, я скоро.
– Любимый, ну удели мне чуточку внимания!
– Дорогая, не видишь, я сейчас занят… вывожу новую формулу… супчик, котлетки потом.
– Ну, ты же видишь, мне так не хватает твоего внимания…
– Подожди, не приставай…
Иванов почесал в затылке. «Да-а. Этих-то куда девать? А, ладно, потом разберемся. На 17.40. Нет, здесь уже занято дворником с улицы Пятидесятилетия Октября, ага, есть окно в 18.15».
Или:
– Ты зачем это сделал?
– Я нечаянно…
– Да ты хоть знаешь, супостат, если пять пустых бутылок пива сдать, можно купить одну полную!
– Знаю я, знаю… Выпала просто. Разбилась.
– Нет, ничего ты не знаешь, скотина. Вот я тебя сейчас научу, как надо с бутылками обращаться! (Далее – увесистая затрещина.)
– Ой, не надо!
Иванов написал: «Кузьма Пивоваров и Егор Разволяев. 19.25». И в скобочках, чтобы не забыть: «Пьянство, сквернословие, побои…»
Пока Иванов, проходя мимо одного из окон, фиксировал в блокноте важную информацию, он вдруг неожиданно для себя почувствовал, что в одной из квартир не происходит ничего. Вот так вот. Пусто. Очень любопытно! Иванов вытянул шею на полметра, что не потребовало от него сколько-нибудь заметных усилий, и заглянул в окно. Свет падал на большой письменный стол с разбросанными на нем разными бумагами. На листах коряво, от руки, было выведено по нескольку строчек. Большинство бумаг начаты, но явно не закончены, а сами они либо смяты и скомканы, либо с перечеркнутым текстом. За столом сидел человек в халате и домашних тапочках. Иванов мельком глянул в записи и ухватил несколько фраз, которых было вполне достаточно для того, чтобы уяснить суть того, что человек пытался отразить на бумаге: «…вышеупомянутый гражданин неоднократно был замечен в подозрительной компании… разговоры (частично) записаны на пленку».
И Иванов снова принялся строчить в своем блокнотике.
В следующем окне он расслышал любопытный диалог:
– А здорово было бы, Борисыч, согласись, если бы сделался в каком-нибудь отдельном взятом обменнике курс доллара раза в два пониже.
