христианину – любой путь благостен.
В одно раннее утро, в которое Глеб снова окунулся в безмолвие старого сада, услышал он за спиною батюшкины шаги, грузно ступающие по сыпучему косогору.
– Спать охота… – батюшка, сонный, взъерошенный и блаженный, пробирался сквозь заросли молодой вербы, щедро усыпанной бусинками росы. Как ему даже во сне удавалось знать все, что происходит в его доме, только Богу известно. Вот и теперь, когда все спали, включая и самого батюшку, Глеб тихо ускользнул к ручью. Но батюшка знал, кто ушёл, куда ушёл и зачем ушёл. Это его семья, и он в ней отец.
Он уселся рядом, большой, как пробуждённый от спячки медведь, без толку потёр сонное лицо и осмотрелся:
– Хорошо здесь. Божий мир уже пробудился…
– Да, по утрам здесь особенно хорошо, – улыбнулся Глеб и показал книжку: – Я уже начал штудировать электротехнику. Всегда нравилось возиться с проводкой.
Батюшка опять обнял взрослого сына:
– Ты, главное, дыши, сынок, – сказал он ободрительно. – Особенно, когда всё шумит вокруг. Не потеряешь землю под ногами, не упадёшь. А если и упадёшь – успокойся и тем более дыши.
И протянул Глебу конверт – такой же, с тем же адресом отправителя.
– Семинария опять письма тебе пишет. Хочешь, можешь не читать.
Глеб равнодушно повел плечами:
– А чего прятаться? – он принял конверт и вскрыл его. – Теперь они меня ничем не напугают.
Вынул письмо, бегло прочёл его и сунул обратно в конверт, пока батюшка умывался в ледяной воде родникового ручья.
Посидели, помолчали. Батюшка поднялся с протяжным вздохом, потянулся, чтоб выглядеть равнодушным, и спросил, как бы между прочим:
– Что пишут-то?
Глебушка махнул рукой:
– Извиняются, – он передал конверт отцу. – Мои результаты перепутали с результатами Артамошкина. Это я поступил, а он не прошёл по баллам.
Батюшка не дрогнул ни одним мускулом, а только деланно скучно зевнул и посмотрел на пригорок, по которому предстояло взбираться, чтобы вернуться домой. Но глаза его засветились:
– Ну что, пойдём завтракать?
– Нет. Посижу ещё, подышу, – ответил Глеб и добавил, вспомнив о давно наболевшем: – Всё думаю о святом Иакове: что это за сражение у него с Богом вышло?
Батюшка вздохнул и провёл огромной рукой по Глебушкиным упрямым волосам:
– А мы, когда боремся с препятствиями, с кем боремся? Разве не с Богом и Его Промыслом о нас? – спросил он встречно.
– Наверное с Богом, – ответил Глебушка, всё ещё не понимая.
– Вот и он боролся с Богом, – ответил Батюшка и снова оглядел скользкий подъём к дому. – Только мы боремся посредственно, через обстоятельства, а он боролся напрямую, прямо с Ангелом.
– И в чём здесь подвиг? – Глебушка и сам знал, что Иаков боролся с Богом. Не ясно только,
