и благодарностью за легкость, с которой все устроилось.
Рен сидела на том же месте. На светлых волосах играли отблески пламени, и, даже усталой, она была самой потрясающей, самой интересной из всех девушек, которых я встречал. Нежные и утонченные черты ее лица удивительным образом не сочетались с его суровым, а зачастую даже устрашающим выражением. Эту ее особенность я заметил почти сразу. Помню, как лежал на земле и смотрел на нее снизу – испуганный и в то же время взволнованный.
Адди попыталась завязать разговор, но без особого успеха. Я подал Рен руку:
– Идем?
Она послушно встала и уже после, когда мы уходили, прильнула ко мне, обняв за талию, чем вызвала любопытные взгляды нескольких рибутов. Похоже, номера здесь ценились не меньше, чем в корпорации, и мне стало любопытно: они глазели на нее из-за внушительных цифр на запястье или потому, что близкие отношения двух таких несопоставимых номеров казались им странными.
Я довел Рен до палатки и откинул полог, пропуская ее вперед. В центре находилась небольшая чаша для костра, однако огонь не горел. Рядом лежал тощий грубый матрац со сложенными на нем двумя одеялами и двумя подушками. Судя по количеству белья и одежды в лагере, здесь выращивали хлопок. Очевидно, успешно.
Когда я вошел следом, Рен опустилась на матрац.
– Это специально для нас?
– Да, Михей сказал, что освободил тебе место.
Я замер на пороге, внезапно осознав, что нам не обязательно спать в одной палатке, если не хочется. После бегства из Розы нам приходилось держаться друг друга, прятаться за мусорными баками и деревьями. Мы даже переночевали в моей бывшей спальне, но я не предполагал, что мы и впредь будем каждую ночь спать в одной постели.
Рен нервно теребила тесемку брюк, избегая моего взгляда. Мне хотелось сесть на матрац и обнять ее, не чувствуя всевидящего ока корпорации, но хотела ли она того же?
– Если хочешь остаться одна, я уйду, – произнес я и сделал шаг назад, показывая, что не шучу.
Она непонимающе посмотрела на меня:
– С чего мне хотеть остаться одной?
Я глухо рассмеялся:
– Я хотел сказать, что тебе, возможно, будет удобнее спать без меня. Я не хотел загадывать…
Рен покачала головой и протянула мне руку. Я сплел наши пальцы и начал двигаться к постели, пока не приблизился достаточно, чтобы склониться и дотронуться губами до ее губ.
– Мне всегда с тобой удобно, – прошептала она.
Я улыбнулся, поцеловал ее снова и опустился на матрац. Рен сбросила ботинки, и я последовал ее примеру; она приподняла одеяло, и я скользнул к ней. Она все еще была в той самой футболке, которую я дал ей, и я почувствовал запах дома, когда обнял ее.
Мне не хотелось вспоминать ни о доме, ни о родителях, ни об их отказе принять меня. А также о том, как я убил человека через считаные минуты после того, как клялся им, что остался прежним. Я понимал, что в обезумевшее чудовище меня превратили препараты КРВЧ, но все равно не мог отделаться от чувства, что солгал им. После всего, что я повидал и сделал со
