он вообще противен. – продолжил Федя. – А ты его прическу видел? Какой же он мерзкий!
Федя стал кривляться, изображая фирменный взгляд Ильи и то, как он поправляет волосы.
Владимир Барсучков взглянул на сына и добродушно засмеялся.
Из открытой форточки доносился стрекот сверчков, заглушая тихо работающее радио на подоконнике.
– Жалко мне его. – Владимир Семёнович просунул руку под очками и, потерев сонные покрасневшие глаза, зевнул. – Я его родителей ещё знал, хорошие люди были. Помню, вместе в поход ходили, у костра сидели, такая душевная теплота.
В воздухе застыла приятная тишина. Ржавые лучи заката растеклись по кухонной стене, обрисовав профиль Владимира Семёновича с торчащими на макушке волосами. Из комнаты слышался шорох: Мария Васильевна разбиралась в шкафу.
– Только мама твоя не любит это вспоминать. Она с ними не очень ладила. – добавил Федин отец, нахмурившись.
Сам Федя был взвинчен и думал вообще о другом. Все его мысли были заняты утренним происшествием в парке. Его уязвленное сознание словно пылало в лихорадке. Ему хотелось отмщения или какой-то компенсации от незнакомца. «Да что я о нем думаю?» тут же пресекал себя Федя «Плевать! Мы даже не знакомы. Это был сумасшедший и все тут!» он успокаивал сам себя, и тут же возвращался снова к этим мыслям. Голос Владимира Семеновича, звучавший на заднем плане, повествовал сыну он прекрасных моментах молодости. Федя же сидел хмурый и отстраненный, как школьник, получивший двойку, и грыз ногти.
– Рома сказал, что тебе стало плохо?
Изменившийся в интонации голос отца вернул Федю в реальность.
– Да нет, там просто душно было, вот я и вышел. – засмеялся Федя поддельным смехом, рассматривая соринку на столе.
– Я знаю, что ты хочешь соответствовать, и стараешься, я это ценю. Нужно привыкать к таким вещам, если хочешь связать с этим жизнь. – заявил Владимир Семёнович.
– Сегодня в морге я встретил какого-то странного врача. Или это не врач был вовсе. Не знаю. – взволнованно заговорил Федя.
Владимир Семёнович, успевший о чем-то задуматься, непонимающе нахмурился:
– Я ничего не понял, что?
– Да не, ничего. Мне показалось. – махнул рукой Федя.
– Будь серьёзнее.
Владимир Семёнович задумчиво почёсывал свой, ещё с утра гладковыбритый подбородок, на котором уже появились чёрные волоски. Хоть Федя и был высокий, и выглядел старше своих лет, на лице его пока ничего не росло. Он завидовал отцу и брату, обещая себе отрастить бороду обязательно, как только наступит возможность, но потом передумал.
Про странные боли в груди Федя не стал рассказывать, а то отец назначил бы ему кучу анализов и ненужных процедур. К тому же, больше с Федей Барсучковым ничего странного не происходило до самого сентября. Мысли о незнакомце и обида на него долго не оставляли Федю. Он стал странным и задумчивым, но постепенно волнение от встречи забылось, как зажившая рана.
Пришла
