начали издаваться его первые научные труды, положение в свете только укрепилось, как и репутация просветителя. Несмотря на все это, Ламлис оставил свет.
Ада не раз спрашивала, что же стало тому причиной. Каждый раз она слышала от него, что свет не прощал естественности, не терпел свободы и не давал сосредоточиться ни на чем, кроме него самого. Он требовал, чтобы средства и время тратили только на него. Нет занятия неблагодарнее, чем растрата выходного дня на визиты, вечера, праздники, званые обеды, потому он отдалился от высшего общества в пользу науки.
Ламлис не прогадал: годы без привязанности к свету стали самыми плодотворными. Издания расходились мгновенно, а его репутация научного деятеля только укрепила положительное мнение общества, пускай в последнем он более не нуждался. Теперь он не наносит утренние визиты, а наслаждается чаем дома. На белой скатерти ждали эльфийский хлеб в плетеной корзинке, стаканы с маковым молоком и чёрный чай. Мастер отламывал хлеб, макал в молоко и неспешно наслаждался пищей. Такой завтрак, по заверениям Ламлиса, не нагружал желудок и насыщал организм, потому он придерживался его уже более пятисот лет. Эльф гордился, что на протяжении всей жизни ни разу не принимал лекарств, ни разу не страдал от несварения желудка, ни разу не испытывал каких-либо болей. Причиной этому считал умеренный образ жизни и бдительный надзор за здоровьем.
– Мастер, – Ада вернулась к нему, – я закрыла дальнее окно в коридоре. Так лучше?
– Гораздо лучше, – улыбнулся Ламлис.
Ада уселась за стол. Она быстро съела хлеб и запила его чаем, в который добавила маковое молоко. Мастер никогда не изменял своим привычкам, потому Ада не представляла другого завтрака.
– Абигаль, – позвал служанку Ламлис, – мы закончили.
Служанка забрала корзинку с посудой и удалилась. Абигаль была горничной, но ей приходилось и стряпать, и заниматься уборкой. В Орк-Энде даже самые небогатые семьи стремились нанять хотя бы одну служанку. Это освобождало от домашних хлопот и позволяло заниматься исключительно своими делами. За свою работу Абигаль получала десять золотых монет в год, при этом жила и питалась за счёт Ламлиса. Ада печалилась, что служанка немая: с ней нельзя было посплетничать. Она даже писать почти не умела! Однако обязанности исполняла честно, придерживалась строгой морали, и никто не помнил за ней ни одного предосудительного поступка. Словом, дом содержался в порядке только благодаря ей!
После завтрака Ламлис с Адой удалились в лабораторию. Это была тесная комната с трубой для отвода дыма и ядовитых газов. В огромном шкафу хранилось оборудование и ингредиенты. На широком столе возвышалась стеклянная конструкция с бутылочками и колбами. Пустой котелок в центре уже ожидал хозяев. Первым делом Мастер разводил огонь в печках. Ада доставала котелки и надевала передник. Также она взяла за правило перед входом в лабораторию снимать новомодный каркас. Одного неосторожного движения широкой юбки могло хватить, чтобы свалить на пол пробирки
