и моей сестрой, и моим щенком. Я это чувствовала.
Вот так мы с Ней и нашли друг друга. Она расстегнула пуговицы на этой своей пахучей штуке, прижала меня к груди и накрыла толстой тканью. И мне стало тепло. Наконец-то морозный воздух больше не мог до меня добраться и не жалил нос. Потом мы еще долго ходили вокруг, Моя и Другая брали в лапы разные штуки, вертели их, рассматривали, а затем взамен отдавали замусоленные бумажки. Потом мы ехали куда-то – и снова что-то рычало, фырчало и тряслось, но теперь Она была со мной, а значит, я ничего не боялась. Через некоторое время я пригрелась у нее на груди и сама не заметила, как уснула.
А под конец этого долгого пути мы оказались в большой будке. Проснулась я только в тот момент, когда Моя перенесла меня через порог. Присев, она осторожно опустила меня на пол, и я с опаской, но в то же время и с острым интересом принялась изучать еще один открывшийся мне кусок мира.
Там было много комнат, а пол очень скользкий. Я тут же в этом убедилась, когда, разогнавшись на радостях, мгновенно впечаталась мордой в какую-то блестящую деревянную дверцу. Они все столпились надо мной – Моя, Другая, в пятнистой куртке, которая была с ней на рынке, еще какие-то люди. Все таращили любопытные глаза и тянули ко мне лапы. Мне это совсем не нравилось. Особенно не понравился один – тощий такой, с острой мордой и совсем короткой шерстью на голове. Он все трогал Мою, обнимал, даже лизнул в щеку. Я на всякий случай рыкнула на него, чтобы не зазнавался. Я еще не знала, почему Моя позволяет ему такое панибратство, не знала, кем он ей приходится, но вот в том, что мы с ней предназначены друг для друга, нисколько не сомневалась. Этому – кем бы он ни был – придется подвинуться, решила я.
Я еще немного побегала по комнатам, мешало только, что лапы все время разъезжались на полу. Попыталась погрызть деревянную ножку кресла, понюхала край тяжелой тряпки, что свисала с потолка. Все пахло незнакомо, но очень волнующе.
Потом мне дали еды. Прежде, я никогда такого не пробовала. Это была теплая, вязкая жижа, и пахло от нее чем-то похожим на мамино молоко, но и местом, куда этим утром привезли нас с братьями. Сначала я опасалась пробовать эту штуку, но Моя так ласково уговаривала меня, а в животе у меня было так пусто, что в итоге я решилась отведать этого нового лакомства – и не пожалела об этом. Оказалось вкусно и сытно, и лапы у меня сразу же отяжелели, а глаза стали закрываться. И я поняла, что нужно найти себе место для ночлега.
Моя устроила меня на симпатичной мягкой лежанке, но мне там не понравилось. Неуютно было и одиноко – я ведь привыкла спать с мамой и братьями. Я, стряхнув дремоту, выбралась из него и отправилась на поиски Моей. И, конечно, сразу нашла ее – по запаху. Она пряталась в дальней комнате, в кровати с пышной подстилкой, а вместе с ней там лежал Этот. Склонив голову на бок, я оглядела кровать и поняла, что мне, к сожалению, пока на нее не запрыгнуть. Однако же сдаться
