точнее, в духе олимпийцев, несущих огонь, пронеслись мимо каких-то вычурных домов, несколько раз спустились по лестнице, проследовали мимо огромной каменной глыбы и опять поднялись. Вообще складывалось ощущение, что наша сладкая парочка с каждой минутой отдаляется от Урогороса. Когда я хотел уже в очередной раз пожаловаться фейре на судьбу, мы выбежали на крохотную мощеную площадь, со всех сторон окруженную горой, а с последней, западной стороны – морем. Здесь, на самом краю города, ютилось небольшое, но достаточно высокое здание, похожее чем-то на католическую кирху.
– Дом Отца, – указал рукой фейра.
– В смысле дом? Жил он тут?
– Нет. Так говорится. Как храм. Только не храм.
– Вот ты молодец, объяснил. Такой филолог в тебе погиб, Хло. Прям слезами обливаешься.
– Пойдем. Там. Важно, внутри.
– Мог бы и не говорить, сам догадался, что пришли не просто архитектуру заценить. Погнали.
Часовенка – а по убранству это оказалась именно она – была пустая. Несколько чадящих лампадок, выстроенные в ряды скамьи, алтарь. Ничего особенного. И что я тут должен был увидеть? Мироточащий лик Отца, проступающий со стен?
– Вон там, – махнул рукой Хло.
– Что там? Да где?
И тут я затаил дыхание, потому что не поверил в реальность происходящего. Над алтарем, совсем сливаясь с внутренним убранством, висела, не обращая на себя внимания, она. Не покажи мой верный фейра, так и вовсе бы не заметил.
– Хло, иди сюда, я тебя расцелую.
Телохранитель отмахнулся и сделал то, чего я ни разу не видел, – улыбнулся.
Москва, улица Мясницкая
– Прохладно как, – поежился крупный человек, застегивая пальто. – И лета толком не было, а уже осень. Два месяца грязи – и зима.
– Вроде обещают еще тепло, должно же быть бабье лето.
– Бабье лето – это как знакомство по интернету. Ждешь его, надеешься, а на деле пшик.
– Артур Сиреневич, вы по интернету знакомитесь?
– Павел, окстись, Куда мне? Сын у меня фигней этой занимается.
– Рассказывал?
– Павел, я тебе удивляюсь, – чекист внимательно посмотрел на него, – мне не надо рассказывать, я и так узнаю.
Грузный мужчина еще раз поежился, стараясь максимально вжаться в пальто. Еж знал, что под ним всего лишь тоненькая рубашка – его собеседник выскочил на несколько минут, намереваясь потом вернуться на службу. Но вот они дошли уже до Чистых прудов, а разговор все не клеился. Точнее, они болтали, но все не о том. Наконец Артур Сиреневич, будто поняв, что дальше отмалчиваться не получится, заговорил по существу:
– Только начал твоего друга пробивать, как приказ от начальства пришел. Цитирую: «Прекратить заниматься отсебятиной». Понял?
– Так он из ваших?
– Вряд ли из наших, тогда бы я с большой долей вероятности знал его. Но курируется однозначно.
– Это все осложняет.
– У вас, как я понял, там совсем
