ещё и душно. Вот водой спасаемся.
– Понятно…
Лавиния опустила несколько монет в кружку у дверей и спросила:
– Найдётся у вас время, чтобы со мной поговорить?
– А почему же нет? Я здесь и провожу день, разговаривая с любым, кому понадобилась моя помощь. Пойдёмте, присядем на скамью вон там, слева, там есть небольшой сквознячок.
– Скажите, отец Андре, насколько хорошо вы знали Клода Тезье? – спросила Лавиния, Опустившись на деревянную скамью, отполированную задами горожан.
– Хорошо знал. Наверное, лучше всех, с кем он встречался здесь, в Провенсе. Он ведь был человеком очень закрытым, и свои проблемы обсуждать не любил.
– А с вами обсуждал?
– Да.
– Расскажите, пожалуйста! – заметив, что священник нахмурился, Лавиния подняла ладонь. – Я не прошу выдавать тайну исповеди, хотя не уверена, что для умершего она всё ещё действительна. Просто расскажите о том, что его беспокоило в последние два-три года?
– Могу я узнать, почему вас интересует именно такой срок?
– Потому что довольно долго после возвращения в родные места Клод не только служил в страже, а потом управлял поместьем. Он занимался аналитикой по заказам довольно высокопоставленных персон.
– Ах вот оно как…
«Значит, ты что-то об этом знаешь? – быстро подумала коммандер. – Значит, тут надо копнуть глубже!»
– Но, по словам его делового партнера, в последние два или три года он резко сократил количество заказов, за которые брался. Клод Тезье был убит, отец Андре, и я хочу знать, была ли его смерть связана с аналитической работой из числа последних.
– Или с отказом от какого-то заказа? Да, понимаю… – священник вздохнул. – Понимаете, подробностей я не знал…
«Сейчас будет врать… Ох, как же я не люблю, когда служители божии начинают лгать!».
Но отец Андре снова её удивил. Легко поднявшись со скамьи, он зашёл в какую-то неприметную дверку и почти сразу же вернулся, держа в руках толстую потрёпанную тетрадь в чёрной кожаной обложке.
– В принципе, это не для разглашения, – он улыбнулся. – Но вам я покажу, поскольку это для дела. Вот, глядите.
На странице Лавиния увидела записи чётким, каким-то острым почерком, заставляющим вспомнить готические соборы. Даты, имена, цифры…
– Что это? – спросила она.
– Пожертвования от прихожан. Вот итог за месяц, а на следующей странице расписано, куда израсходованы деньги.
Цифры были большими, даже чересчур большими для маленького городка, и коммандер взглянула на священника, ожидая пояснений.
– Не знаю, какую часть доходов Клод Тезье отдавал нам, но суммы были большими. И, насколько мне известно, он уже сам оплачивал обучение нескольких детей из бедных семей, сиделок к лежачим больным… Сам он жил только на то, что зарабатывал в качестве вашего управляющего.
– Это
