эта ситуация с потайным ходом напоминает конфету в красочной обертке. Я даже не представляю, что там скрывается внутри, но не сомневаюсь, что это нечто особенное. Плечи понуро опускаются, уголки губ ползут вниз. Ну, как же так…
Предвкушение иногда обещает намного больше, чем то, что за ним следует. Комната, представшая моему взору, абсолютно пуста. Волнение и ожидание сменяются подавленностью и разочарованием. Не знаю даже, чего именно я ожидала, но реальность оказалась намного проще моих фантазий.
Темная комната не представляет из себя ничего особенного. Просто бетонная коробка с четырьмя углами. Присмотревшись внимательнее, я вижу лежащий в левом углу предмет. Приоткрыв дверь шире, я получаю возможность его разглядеть – старинный канделябр. Весь в пыли и сизой паутине, он выглядит так, будто его не трогали много лет.
Все же любопытство побеждает. Преодолев брезгливость, смахиваю прочь паучьи труды с золотистой поверхности. Подсвечник оказывается довольно увесистым. Как сказал бы отец – добротным. Он выполнен из меди. Мне даже удается разобрать рисунок.
На канделябре была изображена космическая змея Ананта* – символ начала и конца жизни. Не простой канделябр… Такая вещица могла бы стать изюминкой в коллекции любого уважающего себя коллекционера, если как следует отмыть и почистить ее.
Я выхожу из тайной комнаты, которая, по сути, оказывается всего лишь чуланом, крепко сжимая в руке пыльный подсвечник. Если сегодня я опять останусь без света, точно знаю, чем воспользоваться, чтобы исправить это.
Лениво переключая каналы по ТВ, я то и дело задумчиво поглядываю на ежедневник, лежащий на самом углу стеклянного журнального столика. Где опять носит Касси? Наглая кошка взяла привычку где-то пропадать целыми днями. Лишь под вечер этот комок шерсти с острыми белоснежными зубами появлялся через форточку спальни, щуря от удовольствия наглые желто-зелененые глаза. Но я слишком люблю это независимое создание, чтобы закрывать выход из квартиры.
«А чем еще заниматься кошке, когда я целыми днями на работе?» – оправдываю тут же свою любимицу.
Меня волнует лишь одно: чтобы это пушистое чудо не ловило в подвалах мышей себе на обед.
Машинально взявшись за веревочку, на которой висит ключик на шее, я провожу подушечкам пальцев по гладкой прохладной поверхности без единого дефекта. Привычно покручивая золотистую подвеску, вновь бросаю задумчивый взгляд на коричневый ежедневник с красным отливом. И вдруг меня словно осеняет. В голове будто что-то щелкает…
Да нет! Бред! А что, если… Не-ет, не может быть! Но босые ноги уже ведут по мягкому ковру к кофейному столику, чтобы проверить нереальное предположение. Словно доказывая самой себе абсурдность дикого предположения, я снимаю с шеи веревочку с ключиком. Опустившись на колени перед столиком, провожу ладонью по поверхности ежедневника, будто смахивая невидимую для глаз пыль, а затем переворачиваю увесистый органайзер обратной стороной.
Требуется лишь мгновение,
