из таких удовольствий.
Нет, он не ел оленьего или кабаньего мяса. Ему нравился сам процесс. Он не задумывался о чужой смерти – ведь это были всего-навсего животные. Безмозглые, тупые, низшие твари. И не было разницы, что одни из них были травоядные, другие – свирепые хищники. Властвуя над их жизнями, он ощущал себя почти богом.
Другая сторона медали – престиж, чувство самоуважения, которое возникало всякий раз, когда в клубе он предъявлял охотничьи трофеи. Будь это слоновий бивень или шкура льва.
Как говорят в Америке, он сделал себя сам. Кропотливым упорным трудом он добился в жизни всего, что имел сейчас. И теперь он – преуспевающий финансист, плетущий деньги «из воздуха», из ничего.
Откровенно говоря, этих русских он не понимал. Как они могут влачить такое убогое существование, имея такие несметные богатства? И эти двое, Андрей и Саня, готовы уступить ему пальму первенства в охоте на реликтового медведя, польстившись на несколько тысяч долларов… Почему? Мелочная жадность?
В таком случае, они мало отличаются от зверя, идущего на приманку. Примитивные людишки, они не чета ему.
…Поляна оказалась в самом деле очень большой, метров сто в поперечнике. Приваду устроили возле бурелома, чтобы затруднить добыче бегство. Стрелки расположились в пятидесяти метрах, по краям поляны напротив друг друга. Палатку поставили в глубине леса.
Обустроились только к вечеру, когда уже стемнело.
Саня остался в палатке, а Алекс с Андреем заняли позицию на первые два часа.
Бочку с привадой было хорошо видно. Брайден устроился у большого пня, карабин положил рядом. Поляну покрывал ровный снежный наст, нарушенный лишь у кромки леса следами бурундуков и зайцев.
Над поляной бесшумно пролетела сова, он видел её в инфракрасный прибор.
Мороз усиливался, но пока Александер не ощущал его.
Прошло около часа, или чуть больше, тучи рассеялись, и поляну осветила полная луна.
«Восьмая луна», – подумал Александер.
Поляна преобразилась.
Всё заискрилось в её лучах, и силуэты вековых елей проступили из таёжной темноты. С ветки снова слетела сова, с шорохом обрушив с еловой лапы снег.
Брайден не знал, сколько ещё прошло времени. Вдруг верхушки елей наклонились в разные стороны, освобождаясь от снежного плена, словно кто-то большой продирался сквозь заросли осоки, и на поляну вышел медведь.
Сказать, что он был большой, не сказать ничего. В холке он достигал метров пять, или шесть. Шерсть, его покрывающая, переливалась то красноватым, то белым цветом. Вокруг тела мерцал синий ореол, или сияние.
Стало светло, почти как днем.
Медведь остановился и понюхал воздух. Видимо, что-то почуяв, он двинулся в сторону Брайдена, лапами взрывая наст.
В ушах у Александера стал нарастать жуткий звон. Он инстинктивно нащупал карабин, и ничего не соображая, выстрелил. Потом ещё, и ещё…
Тайгу
