я подождала минут десять, никаких ощущений не было, ни плохих, ни хороших. Я, конечно, осмелела, и вторым приемом замахнула в себя весь стакан. Вот молодца! Пока я закусывала помидорками, почувствовала знакомое тепло в желудке. Я уж и забыла, что такое бывает! Я откинулась на спинку стула и стала наслаждаться забытыми ощущениями. Хорошо то как, Господи!
В лёгкой эйфории я налила второй стаканчик. Но не торопилась. Из него я отхлебывала мелкими глотками. Забытые ощущения наполняли тело, нечаянная радость обуяла меня. Я уж и забыла, как стакан портвейна за три минуты делает тебя счастливой. И не надо ничего, не любви, не спокойствия. Просто сходи до магазина, купи, налей и выпей. Буквально три минуты, и ты, самый счастливый человек на свете!
Два стаканчика зашли хорошо. Я сидела в кухне за столом и наслаждалась жизнью. Потом я сходила на разведку, посмотрела, что делает мама, и продолжила банкет. В третий раз я налила половинку. А зачем гнать лошадей, если и так хорошо? И уже даже стала подумывать о том, к кому бы пойти в гости, чтобы разделить такую радость? Кандидатуры были, и буквально в двух шагах.
Я отхлебнула из третьего стакана, и почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо, и застучало сердце. Только не надо, чтобы мама это видела. Я убрала последствия пиршества, помыла посуду, и, стараясь держать себя в руках, пошла к себе в комнату. Идти получалось очень плохо, потому что на меня накатило все разом. Ну все признаки действия тетурама. Я даже не стала снимать протез, просто упала на диван.
Лежа, конечно было лучше, но корежило меня не по-детски. Сначала я просто старалась это перетерпеть. А как можно перетерпеть, если тебе дышать нечем, если все тело горит так, будто тебя на сковородке жарят. Я все-таки избавилась от протеза, свернулась в клубочек, накрылась одеялом и молилась алкогольному богу, чтобы это все закончилось. Но бог не помогал, с каждой минутой мне становилось хуже и хуже.
Мне было жарко, суставы выворачивало, сердце стучало, как бешеное. Я сползла на пол, холодные доски пода принесли временное облегчение, но после пяти минут все вернулось на круги своя. Я очень не хотела, чтобы это все увидела мама. Поэтому молчала изо всех сил. Хотя осень хотелось завыть в голос, так мне было плохо. Я каталась по полу, сжав губы и надеялась, что все это закончится.
Но не для того эти таблеточки были, чтобы все закончилось. Наоборот, все разгонялось. А представьте себя на моем месте, я же про эти таблеточки, ни сном, ни духом. Что мне думать то про историю болезни? Откуда она взялась, чем чревата, и когда закончится. Терпеть и страдать за прошлые годы я научилась. Но при любом моем опыте и при любом жизненном раскладе, умирать я не хотела. И не важно, что жизнь совсем не такая, как мне хотелось, буду жить любую. И в тот момент я опять боялась смерти.
Не знаю, что учуяла мама, что ее привело на мою территорию, но она пришла, и увидела то, что увидела. Ее единственная дочь, красная, как рак, с выпученными глазами, каталась по полу, и потихоньку, чтобы никто не услышал, попискивала. Она подошла ко
