придерживаются такого правила: сначала кофе, потом коньяк, и в довершение выкурить сигарету. Правда, я не курю…
– И откуда это ты все знаешь? – саркастически заметила Саша.
– Да так, как-то само собой… Читаю много, – ответила та. – Но ты все равно угощайся.
– У меня строгая диета.
– А вот я поесть очень люблю!
От Кати не ускользнула с трудом сдерживаемая Сашей улыбка.
– Ты, наверное, хотела сказать: «По тебе оно и видно»? Да?
– Нет, что ты…
– Да я вовсе не обижаюсь. – Катя добродушно махнула рукой. – Что ж тут поделаешь, если я по природе такая крупная уродилась? Конечно же, я люблю поесть! Но раз уж ты не будешь, то и я тебя дразнить не стану.
И она сгребла свой провиант обратно в сумку.
– Я в Питер впервые, – сообщила Катя, снова усевшись у окна. – Поступать еду. По профилю туризма. Хочу разные страны посмотреть и все такое… А ты?
– Просто потусоваться. Уже в третий раз еду. Там один молодой человек живет, вот и приглашает в гости.
– Жених?
Саша скривилась:
– Что ты? Просто знакомый. Хотя, он, наверное, был бы счастлив…
Она протянула Кате коньяк – та отрицательно мотнула головой. Саша поджала губы: мол, как хочешь, хозяин – барин, приподняла бутылку и вдруг задумалась. Какое-то время она смотрела в окно сквозь коньячную призму, затем сделала довольно большой глоток и тихо сказала:
– А ведь Антон меня буквально из могилы вытащил!
– Кто? Тот парень из Питера?
– Ага, он. – Саша печально взглянула на Катю. – Ну что, неплохо я выгляжу для ожившего трупа, а?
– Ты больше похожа на модель из глянцевого журнала, чем на зомби, – отметила Катя.
Саша покачала головой:
– Модель… А, быть может, я и есть самый настоящий зомби? Мерзкий, отвратительный зомби!
– Ты чего это? – Катя дружески тронула Сашу за руку. – Ты говоришь так, словно в чем-то себя обвиняешь.
– Виню?.. – хмыкнула Саша. – Может, и виню.
Она снова надолго отвернулась к окошку. На его черном экране яркими звездочками проносились подмосковные огни. Повисшую в вагоне тишину нарушали лишь ритм колес, бормотание засыпающих пассажиров и редкий храп.
– Мы с Антоном знакомы с детского сада, – сказала Саша, все так же глядя в окно. – Потом в школу вместе пошли, в один класс. Как же он меня тогда бесил!.. Дразнил, за косички дергал. Я домой возвращалась, заливаясь слезами, а папаша ходил в школу на разборки и грозил надрать Антону уши. А потом я вдруг поняла, что просто нравлюсь ему. Еще бы, я всегда была девочкой хорошенькой! Понял это и Антон, и наши отношения перешли, так сказать, на следующий этап: он таскал мой портфель из школы до дома, а дворовая детвора кричала нам вслед «жених и невеста». Постепенно
