в комнате тишины у меня бегут мурашки. Слейду, хоть мы знакомы и недолго, всегда как-то удавалось заглянуть в мою душу и узнать правду, которую, как мне казалось, я неплохо скрываю.
– Значит, обуви лишней не найдется?
Он осторожно кидает книгу на пол и встает, а я понимаю, что неосознанно сделала шаг назад. Это импульсивная реакция, потому как мне не хочется, чтобы он приближался. Не хочу, чтобы он проник в глубины моей души.
Увидев, что я отступаю, Слейд резко останавливается, и у него на лице мелькает тревога, которая через мгновение испаряется.
Мне неприятно стоять напротив него и чувствовать отдаленность между нами. Но дистанция – это избегание, и я должна ее держаться, чтобы не сойти с ума. Если Слейд подойдет ближе, то увидит правду. Увидит, что земля у моих ног испещрена ямами. Увидит неприкрытый страх в моих дрожащих губах и заметит в глазах вину за мои попытки отступить. Увидит истинность краха, который меня окружает, пока я упорно стараюсь не упасть. Отдаление – единственное, что поможет мне смириться с пролившейся кровью.
Но оставим это Слейду, потому что он тоже все замечает.
– Нам нужно поговорить.
Всего три слова, – а в моем носу и на затылке уже начало неприятно жечь. Подавив эти ощущения, я качаю головой и пытаюсь выпрямиться. Но не могу. Не могу, потому что мне больно, потому что…
Горло сжимается, и я резко выпаливаю:
– Нет!
Слейд плотно сжимает губы, и я вижу, как под воротником его рубахи шевелятся корни.
– Я хочу увидеть пещеру, – говорю я на сей раз тверже.
Но какова ценность силы, если она всего лишь видимость?
После долгого молчания Слейд наклоняет голову.
– Ладно, Золотая пташка. Покажу тебе пещеру.
Среди скопившихся тревог пробивается облегчение.
– У меня в шкафу есть пара сапог, поэтому сначала нам нужно зайти в мою комнату.
Я удивленно оглядываюсь по сторонам.
– Разве не это твоя комната?
Он качает головой.
– Твое золото временно там обосновалось, поэтому мы останемся здесь.
Что сделало мое золото?! Но затем мое внимание привлекает продолжение. Мы останемся здесь. Мы.
– Ты спал со мной здесь?
Мягко говоря, я обескуражена. При мысли о том, что Слейд останется со мной, я чувствую себя на удивление уязвимой.
Он склоняет голову.
– Где же еще мне быть, как не с тобой?
У меня перехватывает дыхание, сердце сжимается.
– Но днем…
– Я встал до рассвета, – заверяет меня Слейд. Из-за теней в комнате острые углы его покрытого бородой подбородка кажутся более выраженными. – Тебе от этого не по себе?
Я смотрю вниз, провожу взглядом по своим грубым толстым носкам. Они тоже не позолочены, и в груди у меня сжимается сердце от какой-то
