самовозгорания.
Но часто этот метод конфликтует с противоположной истиной о следствии: скорость – и союзник, и риск. Если в тактическом напоре Лэндсмана и есть слабость, так это его несгибаемо линейная последовательность, предпочтение глубины сейчас, чем широкого масштаба – потом. Слепая атака в одном направлении – это всегда решение в духе «пан или пропал», и детектив, бегущий по одному коридору в целом лабиринте, не может знать наверняка, что не мчится в тупик. Как не может знать, останутся ли на месте другие, неоткрытые двери, когда он к ним вернется.
Лабиринт Резервуар-Хилла как будто с каждым часом растет в размерах и сложности. Не успели кадеты вернуться в свой автобус, а детективы и прикомандированные сотрудники уже расширяют опрос свидетелей на ряды домов на Парк-авеню и Кэллоу-авеню – к востоку и западу от переулка, где обнаружено тело. Другие проверяют забегаловки и угловые магазинчики на Уайтлок-стрит и близлежащей Норт-авеню, выясняют, где продаются хот-доги с квашеной капустой и не заказывал ли это кто-нибудь во вторник или среду. Третьи сейчас в домах одноклассников Латонии Уоллес, узнают о ее распорядке дня, привычках, интересе к мальчикам, их интересе к ней – нужные вопросы, которые все равно звучат нелепо, когда речь идет о маленькой девочке.
Главные детективы, Том Пеллегрини и Гарри Эджертон, проводят день за компьютером, подбрасывая базе данных новые имена и распечатывая новую стопку криминальных досье. Эджертон еще не раскрыл дело Бренды Томпсон, но папка с рукописным протоколом допроса потенциального подозреваемого уже пропала с его стола – ее место заняли белые манильские конверты, где уголовные послужные списки жильцов Резервуар-Хилла группируются по улицам и номерам кварталов. И Тома Пеллегрини уже не заботит убийство Руди Ньюсома двухнедельной давности; от него, как от старшего по детоубийству, ничего иного и не ждут. Спускаемые сверху приоритеты – реалия убойного отдела, с которой учатся мириться все детективы. При жизни Руди Ньюсом был безликой букашкой в балтиморской наркоторговле с миллионным оборотом, уличным предпринимателем, оказавшийся вдруг легко заменимым. После смерти его заменили вновь – на этой раз трагедией, громче взывающей к возмездию.
На второй день Пеллегрини на несколько часов выезжает из офиса на Уайтлок-стрит, беседует там с торговцами и жильцами, интересуется жизнью Рыбника, который пока остается наверху его списка подозреваемых. Пеллегрини спрашивает всех встречных о его квартире, передвижениях в течение недели, кажущемся интересе к маленьким девочкам, отношениям с жертвой. По плану Рыбника привезут в центр завтра, когда Пеллегрини с остальными детективами покопаются в его подноготной. И если повезет, кто-нибудь на Уайтлок-стрит что-то да знает о старике – то, с чем можно будет надавить в допросной.
Пеллегрини прорабатывает улицу и слышит новые двусмысленности, новые слухи. О Рыбнике и девочках говорят
