Я с трепетом смотрю на то, как загнивают нравы в моем народе, как слабеют его духовные устои, как люди мечутся по жизни, не находя себе места…
– Не верю своим ушам, повелитель: ваш народ вполне благополучен, это видно по всему. А о дурном нельзя думать, это грех… И нет в окружающем мире никого, равного вам, гур хан, по величию.
– Теперь все это ушло в прошлое… А грядущего я жду с тревогой. Вот совсем недавно племена уйгуров и харалыков, издревле верные нашей державе, объявили, что отделяются от нас и уходят под власть Чингисхана. К западу от нас день ото дня набирается сил Мухаммет… – Гур хан умолк, сидя с закрытыми глазами, затем повернулся к собеседнику. – Вот что скажу тебе. От Чингисхана вам теперь ничего доброго ждать не придется. Мухаммет далеко, и если даже вы пойдете под его руку, вряд ли он встретит вас с распростертыми объятиями, предложит свое гостеприимство… Вот и получается, что от привязи с нами вам не уйти. Так?
– Воистину так! И мы добром отплатим за добро.
– Ладно, теперь – о главном. Для начала вы без лишнего шума обогнете Алтайские горы, пройдете по Алтаю, соберете своих разрозненных и обездоленных сородичей. Но не брезгуйте и всякими иными, даже мелкими, племенами и родами, присоединяйте их к себе. Соберите такое большое воинство, какое только сможете собрать!
– Но ведь его же надо еще и вооружить. А у нас нет возможности такой. Нам не только что меген – даже и единственный сюн не вооружить, а ведь к тому же еще и повозки нужны, обозное оснащение – это уж нам не под силу вовсе!
– Ну, это не ваша головная боль. Ваше дело – собрать людей воедино. Я дам и средства, и все, что надобно, а вооружение достать – и совсем невеликий труд.
– Вот теперь все ясно! – И у Кехсэй-Сабараха загорелись глаза в предвкушении настоящего воинского дела. – Была бы шея, а хомут найдется, – с удовольствием молвил он.
…Получив от кара-китаев два мегена воинов, Кучулук так заспешил в путь, что сборы у него заняли менее месяца.
Покинув ставку гур хана, он вздохнул так вольно, как давно уже не дышал. Лишь в это мгновение он ощутил, какая это чудесная и несравненная вещь – не зависеть ни от кого, быть самостоятельным в решении любых дел… Однако свобода, воля – тоже вещи непростые, «не с одним дном», в них много чего смешано. Вот он вырвался из Орды, осталось пересечь границу Кара-китайского ила, а дальше? Дальше он все равно не сможет делать все, что ему вздумается. Так, ни одно из крошечных племен, обитающих в приграничье, он не смеет тронуть – они под защитой гур хана. А другие – под опекой харалыков и уйгуров, стоящих уже на страже рубежей державы Чингисхана. Весь средний мир уже давно разделен и поделен.
Так что даже в самых дальних уголках, в самой глуши ему надобно вести себя донельзя осторожно…
…Алтайские горы встретили буйным и торжествующим повсюду весенним цветением, одуряющим юным разнотравьем.
Из-за слишком суровых зим, толстых сугробов и жесточайших ветров в этом краю издревле
