до боли выкручивал кожу на запястье, но ничего не исчезло.
Зубренок сложил тонкие ноги и улегся на траву. Мирон осторожно потрогал его пальцем. Обернулся – соседки в окне уже не было. Скорее всего, сейчас выйдет.
– Давай убирай, – прошипел он и поднес рассеченную ладонь к Алисиному лицу. – Убирай его, пока никто не заметил!
– Не буду. – И снова хвостом на затылке затрясла. Как же она его сейчас бесила! – Он живой. И маленький. Я хочу, чтобы он жил.
В глазах Алисы мгновенно вскипели слезы. Мирон вскочил и зашагал туда-сюда по участку, ероша волосы. Даже не представил, а увидел, как если бы смотрел старый фильм: вот он сидит в железном кресле, похожем на пыточное, с вытянутой левой рукой, закрепленной ржавыми скобами на подлокотнике так, что не пошевелиться. А перед ним (камера поднимается выше, чтобы охватить картинку целиком) нескончаемая людская очередь. Люди как нетерпеливая вода, затопившая улицы. Он умирает, но им все равно – сначала они будут прикасаться к трупу, а после понесут его высохшую руку по городам, и везде к ней будет выстраиваться толпа, и она не иссякнет, как не заканчиваются желания, – никогда…
– Мирочка, ну пожалуйста… – заныла вдалеке Алиса. – Оставь его, а?
– Тебя, узкоглазую, забыл спросить! – хрипло рубанул Мирон и провел пальцем по ладони. «Пусть не будет никакого зубра. И все забудут про зубра. Насовсем!»
– Нашла! – крикнула Катя из своего окна. – Приокско-Террасный заповедник. Готовы забрать!
Мирон разлепил ресницы. Зубренок, живой и невредимый, спал на земле рядом с Алисой. Она сидела не шевелясь, а сверху сыпали мелкие капли дождя.
Нет доказательств, что зверь появился по волшебству. Алиса загадала пони – ни о каких зубрах речи не шло. Скорее всего, он действительно заблудился и… Так совпало. Хотя ребята из заповедника напрочь отмели такую возможность: зубры в Подмосковье не водятся, разве что в их заповеднике, но этого они видели впервые.
Зачем он ее обидел? Ведь никогда даже мысленно так не называл. Самая красивая девочка в классе – не только Мирон так думал. Ее мама, тетя Яна, Янмаа, была тувинкой, а папа – русским. Но дело даже не в этом, а в том, что Алиса – она своя, лучший друг. И вряд ли его простит. Он бы сам себя не простил, вот разве что… Если бы во всем и правда была виновата чертова магия.
Мирон вскочил с компьютерного кресла, распахнул створки шкафа и забегал взглядом по корешкам. Для начала – «Гарри Поттер», затем – «Викканская магия», а в конце… «Молот ведьм»? Книги не помогут – разозлился он и хлопнул дверцей так, что задребезжало стекло. Вот бы проверить так, чтобы… наверняка.
Мирон снова лег. В холодном свете настольной лампы изучил левую ладонь. Обычная, не слишком чистая. Надо бы посыпать банеоцином и заново перевязать. Не хватало еще из-за бабки заражение схватить.
– Телефон хочу, – тихо сказал он, отворачиваясь к стене. – Как у меня, только новый.
Затем
