тоска накатывает по новой. Я долго вожусь в ванной перед тем, как зайти в спальню, и извожу себя вопросом – как начать? Как найти силы произнести вслух то, о чем кричит душа? Ведь одно слово, одно единственное слово, сделает кошмар реальным. Готова ли я собственноручно разрушить последнее, что осталось? Уже не семью – видимость.
Славка решает проблему за меня, заснув первым. Отвернувшись на другой бок, он ровно размеренно дышит, и я с каким-то извращенным облегчением откладываю разговор.
Усевшись на край матраса, я тяжело вздыхаю от унизительной необходимости лечь рядом. Привычное движение, нужно всего лишь выпрямить ноги и откинуться на подушку. Учитывая ширину кровати, я даже не задену Славку, но расстояние не довод, чтобы переступить через гордость.
Не смогу. Не смогу… и все-таки это делаю, ухватившись за мнимое оправдание не втягивать сына раньше времени. Если ночевать у него, придется объяснить причину. А быть может, я просто конченная мазохистка.
Ненавижу себя за слабость до подкожного зуда.
За то, что стерпела – снова! За то, что лежу рядом с тем, кто имел наглость спать с другой.
Самое страшное, что в этом только моя вина.
Мужчина ведет себя с женщиной так, как она позволяет. Я позволила. Значит заслужила. Я и сейчас заслуживаю, потому что молчу.
Раньше мне и в кошмаре не приснилось бы, что я сглаживаю углы ценой собственного достоинства. И пусть я не была дерзкой, я себя уважала.
Вот, в чем причина Славкиной неверности.
Он изменил мне, потому что изменилась я.
Стала тенью себя прежней. Безликой и скучной. Безголосой.
Но я напомню, что у меня есть голос. И поговорю с ним. Обещаю себе – непременно завтра. Как только проснусь.
Принятое решение притупляет боль. Закрыв глаза, проваливаюсь в мутную полудрему. А утром понимаю, что полуночное самовнушение оказалось бесполезным – едва размыкаю веки, взгляд натыкается на остывшую половину постели.
Глава 3
В спешке собирая Вовку в сад, то и дело кошусь на экран телефона. Позвонить? Или снова ждать до вечера?
– Мам, не та нога, – он смешно дергает пяткой, когда я придвигаю ботинок, намеренно перепутав левый с правым.
Сын любит одеваться сам, а вот обувь пока бойкотирует. Стоит взяться за шнурок – сразу же замирает, пока я или свекровь хлопочем рядом.
– Точно? – изображаю озадаченность, постукивая пальцем по губам. – Покажи, как правильно.
Позволив себя обмануть, он засовывает ногу в нужный ботинок и гордо демонстрирует мне:
– Вот! Сделаешь бантик?
Надо потренироваться с ним завязывать шнурки. Может причина не в лени, а в отсутствии интереса?
– Ладно, – сдаюсь я. Спорить нет смысла, иначе опоздаем. Затянув узелок, поправляю брюки с ветровкой и не забываю о наставлении: – Только не лезь в лужу. А то Лика будет
