волю дать, – рассмеялся я. – Ладно, с тобой хорошо, а у меня еще вон тут целая кипа отчетов. Я от них весь день бегал в надежде, что они исчезнут.
– Уже столько лет живешь и все веришь в сказки? – Ил встал, сочувственно взглянул на пачку бумаги, возвышающуюся над моим столом. – Они только увеличиваются за день. Кстати, у тебя на завтра посол…
– Вот бы его послать… – Я мечтательно поднял глаза на хрустальную люстру и тоскливо вздохнул. – Разве об этом мы мечтали, когда все это началось, а?!
– Ты-то точно не об этом, а о землях, подходящих для гнезд арахнидов, думал. Вот и расплачивайся теперь. Сто три года как этих земель – весь мир! Арахнидок не хватает, чтобы гнезда создавать… А у самого времени на личную жизнь нет.
Посмотрев на мое лицо, Илуватор сразу заткнулся, но настроение от внезапно всплывших воспоминаний уже испортилось. Черт! Столько лет прошло, но иногда – как фаерболом промеж глаз.
Ил прав, для гнезд мне бы и трети всего нашего мира хватило. Оставшуюся часть я завоевал от злости и чтобы доказать, что могу. Не столько себе, сколько другим… другой.
Доказал. Завоевывать было гораздо проще, чем поддерживать на завоеванной территории мир и порядок. А уж про бумажную волокиту, дипломатические танцы с бубнами и, главное, про постоянные попытки «подарить» или «сосватать» мне жену никто не предупреждал!
Хорошо, Рраушшана в нужный момент подсказала вариант решения, куда эту толпу подаренных баб пристроить. Теперь лучшие представительницы всех имеющихся рас живут в моем гареме, и для всего мира я официально называю их своими воспитанницами. Илуватор уверен, что они – заложницы – сами себя воспринимают наложницами…
Нет, конечно, какую-то часть я успеваю протестировать, прежде чем пристроить в хорошие руки. Но их же там под две сотни, да еще и с постоянной ротацией… К тому же очень утомляют их наивные попытки удержать мое внимание, желательно – забеременеть.
Да еще молодые арахнидки соревнуются друг с другом, чтобы понравиться мне и заслужить право самой выбрать место для гнезда, а старших самцов – из лучших моих воинов. Знают, что я и так не обижу, но все равно между собой постоянно соперничают из-за моего взгляда или слова! Так что наиболее симпатичных мне девчушек я тоже в гарем переселяю, под присмотр Рраушшаны.
Как-то еще в начале всей этой бодяги с воспитанницами-заложницами я одной человеческой девчонке, принцессе какой-то само собой, подарил коробку конфет за хорошую ночь. Ее за это соседки чуть не задушили подушкой, хорошо, сигнальная охранка сработала.
То есть, если раз трахнул – понравилось, но второй раз не хочется, надо сразу дарить кому-нибудь. А если не понял, хочется или нет, значит, нужно отселять в отдельный домик. Но если потом вдруг пришел еще пару раз и надоела – обида смертная. Не пришел ни разу, решив, что не так уж сильно понравилось, чтобы хотеть повтора, – вообще враг на всю жизнь…
Почему не пришел? Почему пришел поздно? Почему пришел уставший? Ты меня больше не любишь? А что ты мне
