приподнял бровь Ковальский. – И вас не смущало то, что леди Фицрой должна была отправиться на виселицу?
– Миранда – всего лишь истеричная баба, – досадливо сказал Моррис, – да к тому же он её терпеть не мог, женился на ней потому, что родители велели. Губить из-за неё политическую карьеру было бы крайне неразумно.
– Матка боска! – воскликнул Ковальский. – И эти люди осуждают меня за то, что я подвожу глаза!
Он подошёл к столу Морриса и снял трубку чёрного телефона.
– Вы этого не сделаете, – слабым голосом попытался возразить Моррис. – Сколько вам надо?
Ковальский обернулся и кинул на него через плечо взгляд, полный презрения.
– Душа моя, я продажен, но не с аукциона.
Одновременно с голосом полицейского в трубке он услышал и ещё кое-что. За спиной у него раздался скрип окна и звук падения чего-то тяжёлого во дворе.
– Именно. В поместье Фервуд. Прямо сейчас.
Повесив трубку, Ковальский подошёл к распахнутому окну.
– Ну и дурак. Там же кусты боярышника, – он выглянул наружу. – Так я и думал. Во всяком случае, он сломал ногу и теперь может мирно дожидаться полиции.
Эпилог
Обстоятельства происшествия в доме сэра Реджинальда наделали много шуму; в особенности тяжёлый удар понесла либеральная партия, один из влиятельнейших членов которой, как выяснилось, оказался замешан в столь неприглядной истории. Говорят, что именно эти события, ставшие причиной ареста сэра Реджинальда и казни его секретаря, стали и одной из причин сокрушительного поражения либералов на выборах в ноябре 1922 года, после чего в течение двух лет либеральная партия фактически прекратила своё существование.
Но вернёмся в 25 мая 1922 года, когда инспектор Солгрейв и Винни Ковальский сидели в пабе «Зелёный лев», находившемся в одном из тех уютных переулков, отходящих вглубь города от набережной Миллбэнк, о существовании которых не узнать без провожатого. На Ковальском был новый с иголочки костюм из ослепительно белого габардина, из кармана высовывался аккуратно сложенный синий шелковый платочек.
– Что вы теперь намерены делать? – полюбопытствовал инспектор. Ковальский отправил в рот большой кусок бифштекса.
– Выехать, наконец, из мерзкой меблирашки и снять квартиру поприличнее. Храни господь леди Фицрой и её кошелёк! Правда, рояль я всё ещё не могу себе позволить, но всё же для дебюта вознаграждение неплохое.
– Для дебюта? Что вы хотите сказать?
– Ну, инспектор, мне ведь ещё ни разу не приходилось вести расследование. Тем более убийства.
От изумления Солгрейв опустил на стол кружку с пивом.
– Вы же говорили, что вы частный детектив?
– Последние две недели. Я зарегистрировался в этом дурацком агентстве потому, что не нашлось другой работы. А согласитесь, инспектор, дебютное выступление вышло очень даже неплохо?
– Ну
