деревянную миску, подошел к горшку:
– А от своих слов не откажешься?
– Да нет. Это тебе непонятно зачем всё это нужно. А мне-то так себе. Но если оно тебе так нужно, и ты без первородства жизни себе не мыслишь, то бери его, – с недоумением ответил Авель.
Каин деревянной поварешкой наложил в большую миску похлебку и подал её брату. За спиной Авеля он увидел ухмыляющееся лицо Люцифера, высунувшееся из каменной стены пещеры. Авель с жадностью, почти не разжевывая, глотал куски мяса и запивал похлебкой. Вскоре он доел, внимательно взглянул на брата и, ничего не говоря, встал и пошел к выходу.
– Авель, – окликнул его брат, – я не шутил!
Авель обернулся и, не глядя на него, ответил:
– А можно было просто дать брату в долг. Рассчитались бы – свои ведь…
Вскоре появилась жена. Она подошла к горшку и с надеждой заглянула внутрь.
– Ничего, сваришь себе ещё – ужинать ведь чем-то надо будет, – сыто отрыгнул Каин.
Жена молча кивнула и занялась уборкой пещеры. Ночь прошла спокойно, без звуков пастушьего рожка, а утром Каин отправился к родителям. И случился не просто семейный скандал, а свара с дракой, молитвами и пинками. Господь, уставший от ничегонеделания, пока не было полноценного человечества, притормозил на своём облаке над родительской пещерой и, как матерый сплетник, стал подначивать скандалистов и запоминать их аргументы и факты. (Много чего потом пророки и ангелы были вынуждены сбрехать на страницах Священного Писания, получив эти откровения от самого Господа нашего!)
Каин как ошпаренный вылетел из родительской пещеры, получив ещё несколько родительских пинков от Евы и Адама. В его сознании на всю жизнь запечатлелись все каноны и заповеди начиная от любви к ближнему своему и заканчивая гигиеническими последствиями от обжорства своего. От чистой души ему предложили множество способов, как сдохнуть поскорей. (Я ничего не пропустил?)
Он, забыв про все свои дела по хозяйству, блуждал до вечера по всем окрестностям и страдал от возвышенных мыслей и чувств, полученных им вместе с оплеухами от родителей. За ним по пятам, притворяясь безучастным, неслышно и невидимо следовал Люцифер. Наконец Каин вспомнил о жене и об ужине. Это очень растрогало его невидимого спутника. И он решил напомнить о себе:
– Здравствуй, Каин.
Каин оглянулся на голос:
– А, это ты, Лицемер?
– Люцифер я.
– Какая разница… – махнул рукой Каин.
– Да, это не принципиально, – согласился Люцифер.
– Послушай, придурок, ты прекращай говорить непонятно, – раздражаясь от присутствия свидетеля всех его обид, попросил Каин.
– Ну тебе… – меланхолично начал было говорить Люцифер, но Каин оборвал его:
– Что тебе? Мне вон наговорили с утра много чего. Теперь вот думай, что и почему.
– Да пошли ты всех подальше… – предложил Люцифер. – Ты их больше слушай…
– Да нет, приходится и слушать, и терпеть… – рубанул волосатой ладонью
