если спрыгнешь с печной трубы, ты умрешь, верно? Побежишь по улицам, дорогой мой, и тебя пристрелят, ясно? Ты чем вообще думаешь, а? Нет, это не обсуждается, не-а. Нет, нет, нет, нет. Это Висконсин. Один из штатов, где ККК[22] сильнее всего. Мужчины в простынях. Их здесь больше, чем в Миссисипи, так? Так». И что я ответил? Я сказал: «О’кей. Ладно. Ты права, мам. Да. Больше не буду так делать». – «Нет-нет, не будешь. Не будешь бегать по улицам в Висконсине. Ха-ха-ха. Нет».
На праздновании двухсотлетия Артур отснял много пленки, так же, как и всегда. Толпы людей у реки, парусники. Но в газете было место лишь для одной фотографии, к тому же прескверно напечатанной. Артур проявил пленки в лаборатории ФБХ, бегло изучая их под лупой – бездарные снимки, заключил он, скучные, скучные, скучные. Но все же отобрал шесть наименее бездарных и сделал контактные копии, пять на семь. Для ужасных копий, использовавшихся в летней газете, – дешевая офсетная печать, на шаг впереди мимеографии – надо было снизить контрастность. Одна ему понравилась: странные лица на переднем плане, мужчина и женщина в фокусе, мужчина в профиль, его лицо, шея, грудь и плечи раскрашены в голубой и усыпаны белыми звездами, а на других частях тела, дальше от объектива – знакомые полоски, различимые даже на черно-белом. Женщина держала бенгальский огонь и смеялась. За ними, не в фокусе, как во сне, что снился им обоим, четырехмачтовый парусник на реке, прямо как сцена из «Капитана Горацио»[23]. Когда снимки высохли, он принес их в кабинет. Третьим был тот, что ему нравился.
– Фотографии, – повторил Артур.
– Да-да, фотографии, – ответил Луис. Он быстро просмотрел их, выбрав третью.
– Храни тебя Бог, – сказал Артур.
– Ты всегда кладешь хорошую третьей.
– Нет, нет. Неправда. Нет. Иногда четвертой. Иногда последней, в качестве эксперимента.
– Но сверху – никогда.
– Если положить сверху, им все станет ясно. И его не примут.
– А им это кому? – спросил Луис.
– В данном случае речь о тебе, – ответил Артур.
– Но я всегда выбираю лучшую.
– Да, ты хорош, хорош. Глаз наметанный. И все же открываться не стоит. Отец мне много раз говорил, когда я был моложе. Никому ничего не говори. Это Америка. Что бы там ни было, молчи. И рта не раскрывай.
– Мудрость из самого сердца страны, – пропел Луис.
– Рад, что ты доволен.
– Я не доволен. Я на грани истерики. Но рад, что ты доволен.
– Давай не будем преувеличивать, – предложил Артур.
– Ну, вид у тебя неунывающий.
– Да, точно. Неунывающий. Я это запомню. Не стоит унывать.
И он ушел. «Не унывать!» – послышалось из коридора. Луис думал, что Артур ушел насовсем, но тот снова возник в дверях.
– Мной движет твоя льющаяся через край уверенность.
«
