style="font-size:15px;"> Я ничего не ответила и молча забралась в машину. Ехали тем же путем, что и вчера, добрались быстро, что очень удивило Семена Петровича.
– Ничего не понимаю, только утром тут ехали, а дорогу не нашли. Видать черт крутит.
– А ты, Петрович, молись чаще, – с усмешкой заметил Валек.
– Поучи еще! Тут леса такие, что и сам черт заплутает.
– Черт может и заплутает, а вот эта городская девица словно у себя дома в нашем-то лесу.
– Это да, – подтвердил участковый. – Первый раз такое вижу, чтоб городские деревенским дороги показывали.
Я решила не участвовать в разговоре и молча смотрела на стену из высоких елей, пока Семен Петрович не скомандовал – всем из машины.
В доме Аграфены тоже ничего не изменилось. Пока мужики выносили ее тело, я пошла осматривать дом и в дальнем углу нашла лестницу, ведущую на чердак. Резво взобравшись по ней, я оказалась в довольно тесном подкрышном пространстве – чердаком это место можно назвать с большой натяжкой. Я осмотрелась, кругом висели какие-то веники, по углам тянулась паутина, на полу лежала сухая трава. Я пошвырялась везде, где только можно, но ничего не нашла. Странно, Аграфена говорила про чердак. Я еще раз проползла все пространство по периметру и когда подо мной скрипнула доска, я присмотрелась повнимательнее к полу – там явно был тайник. Доски поддались и в небольшом углублении я нашла книгу, завернутую в грубую холстину и небольшое круглое зеркало в серебряном футляре на цепочке. Свою находку я по-быстрому засунула в рюкзак и спустилась вниз, пока меня не хватилтсь. Аграфену уже погрузили, и мужики ждали указаний от участкового. Семен Петрович осмотрел дом еще раз и не найдя ничего важного, по его мнению, скомандовал всем по машинам. Только Валек внимательно смотрел за мной, жуя сухую травинку.
– Чего уставился? – зыркнула я в его сторону.
Валек только фыркнул и прыгнул за руль. Мы расселись по машинам и тронулись в обратный путь.
Пока шла подготовка к похоронам, гроб с телом Аграфены поставили в ее доме и бабы пошли в церковь за батюшкой, только он наотрез отказался ее отпевать.
– И не просите, грех это. То, чем она занималась – мерзость перед Господом, она за жизнь свою не раскаялась и значит царства Божьего не наследует, – упорствовал священник.
– Батюшка, – взяла слово Надежда Ильинична, – как же мы ее не отпетую-то схороним, не по-людски это.
– Не вводи во грех, Ильинична. Где это видано, чтоб священники ведьму отпевали!
– А ну как не сделаем этого, она нас и начнет с того света доставать. Вон в соседней деревне Горгониху пять лет назад не отпели, так у местных после ее похорон и начались неприятности – то корова сдохнет без причины, то мужик удавиться. Так что ты, отец Григорий, сделай, что должно, и будь что будет, – назидательно говорила Леркина бабушка.
Бабы в знак согласия только молча кивали. Отцу Григорию пришлось сдаться – уговорили они его. Он вздохнул и сказал, что отпевать ее будет на улице, а в церковь вносить
