style="font-size:15px;"> – В самом начале войны, я Андрея Кромешникова в школу подхорунжих определил, – Владимир Колотов достал из кителя пачку папирос.
– У меня на руках Андрюха помер, – вздохнул Митька Краснов. Он перекрестился на образа: – Упокой Господи его душу.
Вечером в доме Ивана Колотова собрались казаки, выпивали, вспоминали минувшую войну, помянули павших. Захмелев, принялись хвалиться, как били германцев да австрийцев. Потом душа запросила песни, и затянул Митька Краснов:
–За Уралом, за рекой.
Казаки гуляют,
Ей! Пей! Пой! Гуляй!
Казаки гуляют.
– Тесть мой, Алексей Иустинович сказал, что в Гурьеве иногородние45 хотят рыбу на Урале ловить. Говорят ныне нет у казаков никаких привилегий, – прервал Митькино пение Прохор Балакирев, старший сын Кромешника.
– Три века назад киргизы хотели Яик46 прибрать к рукам, да ничего у них не вышло. Мы и этих лихоимцев прижмём! – стукнул кулаком по столу Кромешник.
– Правильно Фрол Матвеевич! Яик наш и мы у любого отобьём охоту зариться на него! – кивнул Иван Колотов.
Загалдели казаки разом, а Фёдор Балакирев вышел из-за стола во двор. На летней кухне Люба Карнаухова мыла посуду.
– Что не сидите за столом Фёдор Фролович? Али угощение наше не понравилось? – Люба стала вытирать полотенцем посуду.
– Душно, голова разболелась. Пойду к реке, там, на прохладе развеюсь, – Фёдор вышел за ворота.
Но к Уралу он не пошёл. В центре станицы стоял каменный двухэтажный дом купца Алексея Иустиновича Шахова. Дочь купца, Настенька, была женой его старшего брата Прохора. Но не люба она была ему. Сильно любил Прохор свою первую жену Дуняшу, которую в пьяной горячке убил станичный кузнец Герасим Афанасьев.
В начале Настенька Шахова предназначалась в жёны Андрею, брату – близнецу Прохора. Но тот пошёл против отцовской воли, и нашёл себе жену в Москве. Кромешник очень хотел породниться с купцом Шаховым, а тут Прохор овдовел. Вот и оженили купец и казак своих детей: Прохора с Настенькой. Да не лежала у Прохора душа ко второй жене, ибо никак он не мог забыть первую. Зато с юности Федька был влюблён в Настеньку.
В приданое за дочерью, купец Шахов отдал дом и лавку в станице Чагановской. Прохор купцом становится, не захотел, и в лавке заправлял старый приказчик Лука Емельянович. Он с женой занимал одну комнату на первом этаже купеческого дома. Раз в два-три дня Настенька наведывалась в лавку, проверять торговые книги. В эти дни тайком пробирался в купеческий дом и Фёдор, на свидание к Настеньке.
***
– Ох, Федька, испоганили мы с тобой свои жизни, – вздохнула Настенька. Она возле зеркала надевала кофту: – Мне в глаза твоей Василисе взглянуть страшно.
– А мне, думаешь легко на Прохора смотреть?! – Федька сел на кровати.
– Да ему, что
Иногородние – лица неказацкого сословия, проживающие в землях казацкого войска. По закону, иногородние не имели права владеть землёй на территории, принадлежащей казацкому войску, могли только арендовать её. На территории Уральского казачьего войска вся земля была общинной, и никто из казаков также владеть ей не мог, однако иногородние не имели права даже арендовать землю. Также иногородние не могли заниматься рыболовством на Урале, это привилегия уральских казаков, дарованная им в 1615 году царём Михаилом Фёдоровичем.
Яик – ныне река Урал. Переименовали реку в правление императрицы Екатерины II, так как многие яицкие казаки поддержали восстание Емельяна Пугачёва. Императрица хотела стереть из памяти людской это восстание. Река Яик стала Уралом, а яицкие казаки, уральскими.
