плохо, как у тети Лили когда-то.
Я невольно улыбаюсь воспоминаниям о том, как Паша в детстве делился со мной опасениями за свою маму. Третью беременность она пережила очень тяжело, для ее сыновей это тоже обернулось стрессом, хотя Паша, конечно, делал вид, что ему все равно, но однажды не сдержался и это был редкий случай, когда он позволил себе показать слабость.
– Хорошо, – вздыхает он. – Ты же знаешь, что можешь обратиться к нам с Ксюшей, если нужна помощь? Она, кстати, в восторге от твоих новостей, даже сейчас отбирает у меня телефон.
– Да дай мне его уже! – слышу требовательный голос Ксюши на периферии, но видимо не добившись своего, она начинает просто еще громче говорить, чтобы я услышала: – Фима, я тебя поздравляю! Очень рада за тебя, коть, позвоню, как только вы с Пашкой наговоритесь!
Мне становится плохо от ее лицемерия, потому что не услышь я тот разговор в уборной, то восприняла бы ее радость за искренние эмоции. И как мне было приятно, когда она ласково называла меня котей! Сейчас чувствую только отвращение из-за того, что все это спектакль. И ради чего? Зачем дружить с тем, кто тебе не нравится? Она от меня никакой выгоды не получает, разве что я помогла ей найти несколько клиентов в прошлом, но теперь-то ее в нашей тусовке уже знают, сами нанимают и моя протекция ей больше не нужна.
– Она ушла на кухню, – зачем-то сообщает мне Паша. – Поэтому, пользуясь случаем, я просто обязан уточнить, Фима. Насчет отцовства…
– Не надо! – прерываю его, не давая договорить.
В горле образуется ком обиды при мысли, что он позвонил, испугавшись за свою шкуру. Ненавижу, что Паша теперь будит во мне такие эмоции, ведь раньше я всегда думала о нем хорошо и не сомневалась в его мотивах, но и перестать уже не могу. Меня словно перепрограммировали.
– Фима, я знаю, что мы договорились не поднимать эту тему, но я должен знать…
– Я прекрасно знаю, кто отец моего ребенка, Паша, – снова обрываю его. – Я не настолько безответственна. И если я пока не хочу показывать его всем, значит, это имеет смысл.
– Черт, только не говори мне, что снова сошлась с этим г***м Леней! – используя то же слово, что и папа, рычит Паша.
– Нет, это не он! С ним давно покончено, но мне не нравится этот допрос. Просто прими уже тот факт, что узнаешь обо всем тогда же, когда и все остальные. Я даже родителей еще не познакомила с отцом малыша.
– Ладно, – выдыхает Паша. – Я просто не хочу, чтобы рядом с тобой был какой-то придурок. Ты ведь замечательная, Серафима, и заслуживаешь такого же надежного человека рядом с собой.
– Спасибо, Паш, – сдавленно отвечаю я, потому что в горле образовался ком.
Вот какой эмоциональной я стала! То обижаюсь на него, то чувствую вину. Ведь он тоже заслуживает рядом с собой хорошего человека, а сам попался в сети двуличной стервы. И я позволяю ему тонуть, вместо того, чтобы вытащить на поверхность! Какая я замечательная тогда?! Малодушная трусиха – вот мое точное описание.
– Эй, ты чего? Плачешь что ли?
– Нет,
