перед этим с нами же достойно. Когда их светлость князь Цицианов его принимал, тот ему на вопрос ответил, что он, дескать, прежде всего своей земле служит, а коли у нее теперяча хозяин – русский амператор, то, стало быть, он ему верой и правдой будет служить. И что его предки тут еще задолго до прихода каджаров проживали.
– Вполне себе такое возможно, – кивнул подпоручик. – У нас вон среди казачьего сословия и калмыки, и башкирцы имеются, а среди кубанских или терских казаков сколько осетин? И что? Не хуже всех прочих они воюют. Говорят, по указу государя императора целые полки велено из инородцев сейчас создавать. Нет, ну до регулярной кавалерии, как наша, им-то, конечно, далеко, ну так ведь не в Европе же нам пока что воевать приходится. Так что для кавказских войн – это самое то будет.
До села Мец оставалось около десятка верст, и подпоручик дал команду вставать на ночевку.
На дороге выставили караулы, и Гончаров попал во вторую смену. С третьего отделения к ним с Савелием и Чановым Иваном выделили двух драгун, одним из которых был друг Ленька.
– Только чтобы не болтали лишнего, а слушали и глядели со всем усердием, а то знаю я вас, знакомцев! – проворчал разводящий караул унтер Сошников. – Чанов, ты тут за старшего. Помните, братцы, ваше дело – за дорогой приглядывать и никого к нам или, напротив, от нас по ней не пропускать. Нам еще не хватало, чтобы о нас ханских кто-нибудь предупредил. Нафуражируют тогда всех, прости господи! – и размашисто перекрестился.
– Ефим Силович-то построжел, сурьезный такой дядька, – проговорил негромко Ленька, провожая взглядом унтера. – Раньше-то в артельных старшинах он вроде как попроще был. Я к нему давеча: «Ефим Силович, обещали же к себе в отделение взять». А он как зыркнет на меня: «Почему не по уставу обращаетесь, драгун?!»
– Да не-ет, он хороший дядька, – не согласился с другом Тимофей. – Небось, просто под горячую руку к нему попал. Ты какой уже раз про это у него спрашиваешь?
– Какой-какой, небось, пятый точно, – пожал плечами Блохин.
– Ну вот, пятый, – усмехнулся Гончаров. – Будто от него одного это только зависит. Сразу ведь он нам сказал: как только пополнение из Моздока придет, тогда перед взводным командиром замолвит за тебя слово. А тебе вон все неймется.
– Сам же говорил: «Просись к нам»! – буркнул Ленька. – Ладно, у себя лучше в отделении останусь, сиди себе с Савелием в одной артели! – и, обиженно засопев, замолчал.
– Ленька, ну, Ленька, да не обижайся ты, – толкнул плечом друга Гончаров. – Ну я ему еще раз после выхода напомню. Ну, хватит уже дуться. Сухарик будешь? – И протянул черный кирпичик Блохину.
– Сам грызи, – прошептал тот, и, вдруг напрягшись, вытянул шею. – Ничего не слыхал сейчас?
– Не-а, – Тимоха замер, вслушиваясь в ночь.
– Как будто бы цокот копыт по камням слышал, – прошептал Ленька. – Причем со спины, с нашей стороны звук шел. Да тихо ты! Хватит жевать,
