Но приезжать нет смысла. Ему ничего не нужно. Ждите звонка.
Не хватало еще из-за нее задерживаться на работе! Приедет под конец дня, будет задавать дежурные вопросы: как состояние, когда можно забирать? С другой стороны, конверт с деньгами обязывает вроде как проявить повышенное внимание. Интересно, сколько там? В какую сумму «Башкирская нефть» оценивает трезвость сотрудника?
В конверте оказалась тысяча долларов – именно в валюте. И что с ними делать? Отдать Анне Ивановне, которая опять активизировалась, требуя денег? Самому вполне хватает зарплаты и доли в доходах от клиники. А вот бывшая бедствует. Когда они разводились четыре года назад, Анна Ивановна решила вернуться к матери, в центр. Трешка стояла свободная, и вдруг понадобилась ей зачем-то. Обойдется, она в нее ни копейки не вложила. Надо скорее оформить квартиру на дочь. Себе Максим, подкопив, купил таунхаус в поселке возле Внукова.
Туда он и приехал под вечер, припарковался у крыльца, отпер дверь ключом с тяжелой связки. Его секция была небольшая, девяносто метров на два этажа. Много места ему ни к чему – живет один, дома только спит и работает по выходным в кабинете. Пишет статьи для медицинских изданий по наркологии и психиатрии. Максим ступил в коридорчик, снял кожаную куртку. Сдернул с шеи стетоскоп – надо же, забыл оставить на работе! Прошел в кухню, объединенную с гостиной, вымыл руки в раковине, вытер бумажным полотенцем, оторвав от рулона. Налил в кружку кофе из машины, смешал с молоком из пакета.
В холодильнике, кроме молока, имелись только початая бутылка минеральной воды, сандвич в пленке и кусок шоколадного торта, оставшийся со вчерашнего дня рождения администратора из клиники. Он понюхал торт, выставил на журнальный стол, опустился в кресло. Рукой отломил край, сунул в рот и начал жевать, не ощущая вкуса. Сладко, приторно… Торт полетел в мусорное ведро; Максим забрал кофе и поднялся наверх, в кабинет. Зажег лампу, открыл ноутбук и оставил загружаться. Сам переоделся в спальне в растянутые домашние штаны, футболку с английским бульдогом на груди и видавшие виды «кроксы». Кровать стояла без покрывала, но белье было чистым – вчера меняла домработница.
Ее наличие у бывшего мужа раздражало Анну Ивановну несказанно, поскольку сама она позволить себе помощницу не могла. Максим советовал ей работать, не претендуя на былые лавры, но та, оскорбленная, отказывалась. Жила на то, что периодически подкидывали ей он или Сашка, временами заводила любовников и из них тоже тянула деньги. В тяжелые времена кормилась на пенсию матери, бывшего следователя прокуратуры. Анна Ивановна, официально считаясь ее опекуном, могла распоряжаться материнскими деньгами, и Максим подозревал, что львиная доля пенсии уходит на ее укладки и педикюры. При мысли о том, как бывшая жена с тещей живут под одной крышей, орут друг на друга и выясняют отношения, Максим всегда ежился и зажмуривал глаза. Он и Сашке не советовал к ним ездить, хотя понимал, что поступает несправедливо – там все-таки мать.
Ноутбук уже загрузился, и Максим уселся
