style="font-size:15px;"> – «Ласточка 11» свободна, – передал Ваня. – Будем на месте через три минуты. Гони, дядя Леша.
Мы сразу поняли, что приехали по адресу. Проблесковые маячки вместе с сиреной разрезали ночь. В тусклом свете фонарей видно было как из окон свешивались фигуры жильцов. Любопытные. Черт, что здесь произошло? Много машин. От обычных служебных до очень пафосных. Я и марок таких не знала.
– Скорая помощь! – крикнул Иван. Нас сразу взяли в оборот и подвели к группе мужчин. Кто-то выглядел, как президент России, не меньше; кто-то как бандит из девяностых. Здоровые, с коротким ежиком волос и горой мышц. Много спецназовцев с автоматами. Ничего мы так заехали, будет, что вспомнить.
– О, по твою душу, Субботин! – сказал серьезный дяденька в черном костюме. – Подлечите нам бойца, эскулапы.
– Да на мне как на собаке, – пошутил тот самый Субботин, но послушно залез в машину. – Пусть девушка осмотрит, – приказал сходу. Иван, естественно, не стал слушать. – Я сказал девушка, – достаточно жестко повторил наш капризный пациент.
Мы переглянулись. Я сама убрала наложенный на предплечье жгут. Профессионально сработано.
– Вы молодец, – почему-то не сомневалась, что он знал, как оказывать первую помощь.
– Я рад, что тебе нравится, – улыбнулся нахально. Казанова, блин.
– Маша, пуля на вылет прошла, – помогал Иван.
– Да, Маш, прошла. Не надо, – отрицательно кивнул на шприц с обезболивающим. – У меня дела еще.
– Вам покой нужен. Сейчас будет больно. – Я начала очищать рану.
– Машка, ну ты хоть подуй! – возмутился, будто мы живем с ним вместе лет пять, не меньше.
Я не реагировала. Правда, когда обрабатывала антисептиком, все же подула. Кровотечение остановлено, давящая повязка наложена. Ранение не сложное, пациент в сознании и даже шутит.
– Завтра с утра приезжайте на перевязку. Мы передадим актив в стационар. И возьмите, – я протянула блистер с обезболивающим. – Рука будет болеть, увы и ах.
– Машка, давай к тебе завтра заскочу, и ты перевяжешь?
– Я вообще акушер-гинеколог, вряд ли мы с вами еще встретимся. До свидания.
В следующий раз я его увидела через два дня. Меня наконец отпустили в восемь вечера. Я была молодцом и умудрилась не попасть на дежурство.
– Привет, Машка, – Кирилл Субботин стоял у черного тонированного Гелендвагена и самоуверенно улыбался. В нем было все, что мне не нравилось в мужчинах: от вопиющей наглости и вседозволенности до внешности. Слишком большой, давящий, с тяжелой истово мужской энергетикой. Мне даже машина его не нравилась. Какая-то бандитская! Но в Кирилле было то единственное, против чего не могла устоять ни одна хорошая девочка. Плохой мальчик.
– Как ваша рука? – спросила, приблизившись. Убегать не собиралась. Догонит.
– Твоей заботой, Машка. Поехали, покормлю тебя.
– Спасибо, но я
