сексом. Тогда я и поняла, что кроме дружбы мне с этим красавчиком ничего не светит.
Горячая вода расслабила напряжённые мышцы, но возбуждение не ушло, и промежность продолжала пульсировать, требуя разрядки. Что ж, на радость, чтобы снять напряжение, не обязательно иметь под рукой мужчину.
Нырнула пальцами между ног, раздвинула губки и слегка ударила подушечкой по набухшему клитору. Тело тут же прострелила волна удовольствия, и из груди вырвался тихий стон.
Хотелось большего.
Намного большего, поэтому, охваченная диким желанием, отпустила прочь все мысли и отдалась во власть похоти. Настойчиво и даже где-то грубо начала мастурбировать, раздвигая складочки и иногда проникая внутрь своего тела. Представила, как мужские сильные пальцы сжимают горло, как становится больно голове от того, как натягиваются волосы, зажатые в кулак…
Во рту пересохло, а грудь томительно заныла, требуя своей порции ласк, и я, изогнувшись вперед, якобы предоставила свое тело воображаемому любовнику. Его губы и язык заскользили по влажной коже, а зубы начали оставлять укусы на затвердевших, словно камни сосках. Горячий член безжалостно вторгся в истекающее соками лоно, а кофейный запах мужского тела окончательно смёл предохранители, оголяя все нервные окончания до единого.
– Давид! – вскрикнула, содрогаясь от прострелившего тело оргазма, еще пока не отдавая отчета ни своим действиям, ни словам, ни уж тем более мыслям.
– Ева? У тебя всё хорошо? – взволнованный голос матери заставил встрепенуться и уйти с головой под толстый слой пены.
Издеваются что ли они надо мной? Мне теперь и подрочить спокойно нельзя?!
– Мама! Какого чёрта ты тут делаешь? – откашлявшись, прошипела змеей и, смахнув с лица остатки влаги, выбралась из ванной.
Ноги продолжали дрожать, а по венам всё ещё гуляло недавно пережитое удовольствие, но момент был безвозвратно испорчен!
Схватила халат, натянула его на мокрое скользкое от пены тело и, оттолкнув Амалию с дороги, вышла.
– Ева, прости. Я просто проходила мимо и услышала крик. Подумала тебе плохо… – растерянно пробормотала женщина, кажется до сих пор не догоняя, чем именно занималась ее ВЗРОСЛАЯ дочь.
– Это был не крик, мама, а стон. Стон, понимаешь?
– Прости, мне не следовало…
– Да, не следовало! Не следовало врываться в мою ванную, не следовало входить в мою комнату, и не следовало меня вообще рожать, чтобы теперь не мучить ни себя, ни меня.
– Ева, не надо так говорить…
– Уходи, мама. Я не хочу с тобой разговаривать. Предложи отцу посадить меня в одну из клеток департамента. Не думаю, что моя жизнь как-то от этого изменится! Зато хоть вы вздохнёте свободно, – проорала что есть мочи и указала пальцем на дверь.
– Мы любим тебя. Ни я, ни Марк не заслужили к себе такого
